Письмо Постороннего Критика в редакцию нашего журнала. По поводу книг г. Панаева и «Нового Поэта»
Время. Журнал литературный и политический, издаваемый под ред. М. Достоевского. СПб.: Тип. Э. Праца, 1861. № 1. Отд. II. С. 46–64.
Статья с подписью «Посторонний критик». Подзаголовок статьи: Ответ «Отечественным запискам» на статью их «Литература скандалов». Впервые включена в корпус приписываемых Достоевскому статей (Dubia) в изд.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л., 1972–1990. Т. 27. С. 129–145.
Статья приписана Достоевскому О. фон Шульцем с указанием на отсутствие достаточных доказательств; затем атрибуция отвергалась Б. В. Томашевским со ссылкой на С. А. Венгерова (атрибутировавшего ее А. Ф. Писемскому). Г. Хетсо применил к статье свой метод лингвостатистического анализа и пришел к выводу, что эта статья написана Достоевским (см.: Хетсо Г. Автор статьи — Достоевский? // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1985. Т. 6. С. 207–224). В 30-томном ПСС принята точка зрения Шульца-Хетсо. В комментарии В. А. Туниманова подробно обосновывается сомнительность атрибуции статьи Писемскому.
Статья открывается эпиграфом — фрагментом программного объявления о подписке на журнал «Время». Очевидно, что жанр «полемического письма», подписанного псевдонимом, использован в качестве «дополнительной аргументации» и разъяснения «теоретических положений» на «практике». В. А. Туниманов отмечает, что «Время» чаще других журналов прибегало к такому приему.
«Письмо Постороннего критика...» написано по поводу редакционного послесловия к статье «Литература скандалов», опубликованной в «Отечественных записках» за октябрь 1860 г., где содержалось обращение к редакции «Времени». Атрибуция статьи Достоевскому обоснована следующими аргументами:
1. Несомненная связь со статьей «Петербургские сновидения в стихах и прозе», также включенной в январскую книжку журнала (в «Петербургских сновидениях...» говорится о Новом поэте и А. А. Краевском с самоперебивами: «Но довольно о Новом поэте...»; «Но Боже мой, куда я увлекся!», в статье эти темы становятся центральными; в то же время те мотивы, которые подробно рассматривались в «Петербургских сновидениях...», не повторяются больше в «Письме Постороннего критика...»).
2. Сходное отношение «постороннего критика» и Достоевского к объявлению в «Отечественных записках» на 1861 г. (Достоевский подробно говорит об этом объявлении в статье «Г-н –бов и вопрос об искусстве» и в «Петербургских сновидениях...»), особенно по вопросу о роли В.Г. Белинского и общей оценке критика после его смерти.
3. Скрытое самоцитирование письма брату Михаилу от 1 февраля 1846 г.: «Ведь кричали же первое время появления Гоголя, что его лица недействительны...»
4. Высказывание симпатий Н. А. Добролюбову, «Свистку» и «свисту» вообще (сходное мнение высказывалось Достоевским и в «Петербургских сновидениях...», и в статьях «“Свисток” и “Русский вестник”», «Ответ “Русскому вестнику”»).
5. Стилистические приемы, свойственные Достоевскому-публицисту: каламбуры, ироничные повторы, модальные средства выражения авторской оценки и др.
Все эти аргументы позволяют атрибутировать статью Достоевскому. Однако В. А. Туниманов отмечает, что, возможно, в создании статьи принял участие М. М. Достоевский. Именно поэтому статья отнесена в раздел «Dubia», а не в основной корпус статей Достоевского.
С точки зрения жанра полемической критической статьи «Письмо постороннего критика...» представляет собой образец подробного аналитического разбора. Повествовательный ракурс статьи — позиция провинциального читателя — старика, резонера, готового поучать своего читателя. Создавая маску такого критика-любителя, Достоевский оказывался в рамках вполне устойчивой литературной традиции. В. А. Туниманов указывает на пародийный характер этой маски, «метящей» в А. В. Дружинина — автора «Писем иногороднего подписчика». Однако маска выдержана непоследовательно: например, в начале отмечается, что автор письма не знаком ни с одним литератором: «Мне дела нет ни до их наружности, ни до их положения в свете». Впоследствии эта позиция опровергается: «К тому же для очистки совести я нарочно посмотрел на ваш портрет в издании Мюнстера и увидал, что волосы ваши прямые и гладкие, а тут воспевается какой-то кудрявый редактор». Невыдержан и адресат обращения. В начале статьи автор письма обращается явно к редакции «Времени», куда и адресует свое послание (не случайно под эпиграфом — большой цитатой из «Объявления» «Времени» — поставлено указание «Из вашего объявления»). Это подтверждает и размышление о беспристрастии журнала как программном положении. Затем по ходу статьи адресатом становится явно журнал «Отечественные записки» и конкретно — то автор послесловие о «литературе скандалов», то «редакторы “Отечественных записок”», то «наиопытнейший редактор». В финале статьи автор письма «спохватывается»: «Тут я уже не обращаюсь более к почтенным редакторам “От[ечественных] зап[исок]”, а говорю с вами, милостивый государь...» Эти наблюдения подтверждают мысль В. А. Туниманова о поспешности создания статьи и ее включении в состав январской книжки в самый последний момент.
Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 418–419.