Эстетическая многоплановость

Эстетическая многоплановость — особая эстетически сложная структура произведений Достоевского, когда трагическое соединяется с буффонным и шутовским, патетическое с циническим, «мистерия» с «фарсом», эстетически позитивное с эстетически негативным.

В основе эстетической многоплановости творчества Достоевского лежит принцип нормативного и релятивного видов эстетики. Если первый вид эстетики базируется на категориях, подразумевающих одноплановую, однонаправленную оценку по принципу «положительный — отрицательный» (прекрасное, безобразное, возвышенное, низменное, трагическое, комическое, величественное и т. п.), то во второй — на категориях типа «трагикомическое», дающих «двоящуюся», амбивалентную оценку и далеких от всякой однозначности. При этом релятивные эстетические категории возникают путем совмещения противоположных по знаку, но близких по природе нормативных эстетических категорий (трагического и комического, возвышенного и низменного и т. д.). Это отвечало стремлению Достоевского к изображению «раздвоенного» человека, в котором идеал Мадонны «смешался» с идеалом содомским и который поступает в соответствии то с одним, то с другим из них. Релятивное художественное начало совмещено в его произведениях с нормативным таким образом, что видимое отсутствие однозначного авторского приговора в отношении героя на протяжении романа компенсируется в художественном целом достаточно четким соотнесением его с авторским идеалом, содержащимся в произведении. Стремление писателя к многогранному пониманию и воспроизведению жизни во всей ее противоречивости привело к формированию у него особой художественной формы, названной Бахтиным полифонической. Полифонизм этот получил свое воплощение на всех уровнях романа Достоевского, в том числе — и на эстетическом уровне (как эстетическая многоплановость действующих лиц и сюжетно-композиционной структуры). Специфика его функционирования на уровне эстетики конкретных героев писателя состоит в том, что пока автор находится на позиции «согласия-несогласия» (другими словами, на релятивной авторской позиции), прозревающей в одном и том же явлении сосуществование достоинств и недостатков, силы и слабости, положительного и отрицательного, эстетически позитивное оказывается накрепко связано с эстетически негативным, образуя конституирующую образ релятивную категорию (так, Степан Трофимович Верховенский предстает перед нами в центральных главах «Бесов» в качестве последовательно трагикомической фигуры). Когда же автор переходит на позицию оценки-приговора («положительный — отрицательный»), релятивная категория разрушается с переходом в нормативную позитивную (в данном случае — трагическое) или негативную (комическое) категорию, закрепляя тем в сознании читателя авторскую оценку и отношение (см. нормативные эстетические категории). Неудивительно, что в начале романа, когда авторское отношение к Верховенскому-старшему преимущественно отрицательное, в этом образе доминирует комическое начало, а в финале, когда оно меняется на позитивное, — трагическое и трогательное. Истоки эстетической многоплановости Достоевского восходят к Новому Завету, а точнее — к четырем Евангелиям и Откровению Иоанна Богослова. Между полифонической позицией писателя и заповедью Христовой «Не судите, да не судимы будете» существует глубокое внутреннее соответствие. Устанавливая равенство судящего и судимого перед Богом и Его Истиной, заповедь эта требует постоянной проверки своей нравственной безупречности и неторопливости с этическим судом над ближним. Истина Божия несказуема, ибо концы и начала земного бытия скрыты от глаз человека, но это не означает, что ее нет: она воплощена в образе Иисуса Христа, являющегося вечным нравственным ориентиром. В соответствии с этим принципом относится к своим героям и Достоевский, не спешащий поделить их на добрых и злых, а терпеливо воспроизводящий всю двойственность и противоречивость их душ. Полифония русского писателя художественно оформляла единство идеала Христа, проявляющегося в красоте Мадонны (эстетическом эквиваленте Бога), и идеи несказуемости Божьей истины, эстетическим эквивалентом которой выступало релятивно-диалогическое начало. Ее основа была религиозно-христианской. Идеологический принцип Четвероевангелия стал у Достоевского принципом формы.

Алексеев А. А.