Гончаров Иван Александрович
[6 (18) июня 1812, Симбирск — 15 (27) сентября 1891, Петербург]
Писатель. В августе 1831 г. был принят на словесное отделение Московского университета. В июле 1834 г. Гончаров получил свидетельство (в мае 1835 г. — аттестат) об окончании университета, в мае 1835 г. приезжает в Петербург, с которым в дальнейшем связана его жизнь. Знакомство в марте 1846 г. с В. Г. Белинским расширило литературные связи Гончарова, и во второй половине 1846 г. Гончаров знакомится с Достоевским в доме у поэта А. Н. Майкова, о чем вспоминал поэт А. Н. Плещеев в письме к А. Н. Майкову 25 апреля 1888 г.: «Обычными посетителями и друзьями вашего дома были И. А. Гончаров и Ф. М. Достоевский, читавшие у вас свои произведения» (Литературный архив. Материалы по истории литературного и общественного движения. М.; Л., 1938–1961. Т. 6. С. 305). В январе–феврале 1847 г. Достоевский встречается с Гончаровым в литературном салоне отца А. Н. Майкова академика живописи Н. А. Майкова (Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Пб.–Л., 1922–1924. Сб. II. С. 382–384). 14 апреля 1860 г. Достоевский вместе с Гончаровым участвует в спектакле «Ревизор» (Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1980. Т. 4. С. 242–243), в первой половине 1862 г. Достоевский встречается с Гончаровым, о чем Гончаров упоминает в письме к Достоевскому от 26 апреля 1862 г. (Из архива Достоевского. Письма русских писателей. М.; Пг., 1923. С. 14–15). В июле 1867 г. Достоевский встречает Гончарова в Баден-Бадене (Гроссман Л. П. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. М.; Л., 1935. С. 170–171). В 1874 г. Гончаров и Достоевский принимают участие в литературном сборнике «Складчина». В начале апреля 1876 г. Достоевский встретил в Петербурге Гончарова, о чем писал 9 апреля 1876 г. своей харьковской знакомой X. Д. Алчевской:
«Я на днях встретил Гончарова, и на мой искренний вопрос: понимает ли он всё в текущей действительности или кое-что уже перестал понимать, он мне прямо ответил, что многое перестал понимать. Конечно, я про себя знаю, что этот большой ум не только понимает, но и учителей научит, но в том известном смысле, в котором я спрашивал (и что он понял с ¼ слова. NB. Это между нами) он разумеется, — не то что не понимает, а не хочет понимать. "Мне дороги мои идеалы и то, что я так излюбил в жизни, прибавил он, я и хочу с этим провести те немного лет, которые мне остались, а штудировать этих (он указал мне на проходившую толпу на Невском проспекте) мне обременительно, потому, что на них пойдет мое дорогое время"».
Разговор в начале апреля 1876 г. нашел отражение в записной тетради Достоевского: «Недоконченные типы. Текущая жизнь, слово Гончарова», а в «Дневнике писателя» Достоевский вспоминал о встречах с Гончаровым:
«Встречаемся мы с ним очень редко, в несколько месяцев раз, и всегда случайно, всё как-нибудь на улице. Это один из виднейших членов тех пяти или шести наших беллетристов, которых принято, всех вместе, называть почему- то "плеядою" <...>. Я люблю встречаться с этим милым и любимым моим романистом <...>. Из краткого разговора с ним я всегда уношу какое-нибудь тонкое и дальновидное его слово».
В 1874 г. в связи с «Маленькими картинками» Достоевского между ним и Гончаровым возникла полемика о типическом в художественной литературе. В письме к Достоевскому от 11 февраля 1874 г. Гончаров отстаивал свое понимание литературного типа как явления «устоявшегося»: «Творчество (я разумею творчество объективного художника, как Вы, например) может явиться только тогда, по моему мнению, когда жизнь установится; с новою, нарождающеюся жизнью оно не ладит: для нее нужны другого рода таланты, например Щедрина» (Гончаров И. А. Собр. соч. М., 1952–1955. Т. VIII. С. 457). Достоевский продолжил полемику с Гончаровым в подготовительных материалах к «Подростку», а в 1876 г. подчеркивал свое постоянное неприятие позиции Гончарова:
«"Наше общество шатается". Это легко лишь сказать, но в дисгармонию его никто не хочет вникнуть. Старые писатели даже и не понимают, критики тоже <...>. Шатаются! Да ведь самая эта шатость есть чрезвычайное знамение».
Достоевский высоко ценил литературный талант Гончарова и не раз положительно отозвался о романе «Обломов», хотя оценки эти и менялись. Например, в письме к брату М. М. Достоевскому от 9 мая 1859 г. Достоевский называет роман «Обломов» «отвратительным», в приписываемой Достоевскому рецензии «Гаваньские чиновники в домашнем быту, или Галерная гавань во всякое время дня и года (Пейзаж и жанр) Ивана Генслера. Библиотека для чтения. Ноябрь и декабрь 1860», Достоевский отмечал:
«Попробуйте, например, сказать... ну хоть г-ну X. [И. А. Гончарову], одному из известных наших писателей, что прославленный роман его [«Обломов»] не выдерживает критики, что герой его утрирован, что весь роман растянут и, несмотря на прекрасные детали, скучен; что героиня его хороша и привлекательна только в романе, благодаря той неопределенности очертаний, которая выпала на долю литературы как искусства, но что в жизни героиня эта пренесноснейшее существо, сущее наказание своего мужа. Прибавьте к этому похвалы некоторым второстепенным лицам, некоторым прекрасным страницам. Сделайте всё это, сделайте это как можно мягче и деликатнее, и известный литератор скажет, что его обругали».
Однако в письме к А. Н. Майкову от 12 (24) февраля 1870 г. Достоевский ставит «Обломова» «по силе» в один ряд с «Мертвыми душами», «Дворянским гнездом» и «Войной и миром». В записной книжке Достоевского 1864–1865 гг. содержится сугубо отрицательная характеристика Обломова: «Обломов. Русский человек много и часто грешит против любви; но и первый страдалец за это от себя. Он палач себе за это. Это самое характеристичное свойство русского человека. Обломову же было бы только мягко — это только лентяй, да еще вдобавок эгоист. Это даже и не русский человек. Это продукт петербургский. Он лентяй и барич, но и барич — то уже не русский, а петербургский» (Литературное наследство. Т. 83. С. 284). Однако в «Дневнике писателя» за 1876 г. Достоевский отмечал: «Не буду упоминать о чисто народных типах, появившихся в наше время, но вспомните Обломова, вспомните "Дворянское гнездо" Тургенева. Тут, конечно, не народ, но всё, что в этих типах Гончарова и Тургенева вековечного и прекрасного, — всё это от того, что они в них соприкоснулись с народом; это соприкосновение с народом придало им необычайные силы. Они заимствовали у него его простодушие, чистоту, кротость, широкость ума и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному», а в апрельском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г. Достоевский, отстаивая от В. Г. Авсеенко литературу 1840-х гг., говорит о том, что «лучший» из романа Гончарова эпизод «Сон Обломова» в свое время «с восхищением прочла вся Россия!»
Упрекая Гончарова в том, что он оставляет в стороне наиболее острые и злободневные вопросы текущей жизни, сосредоточившись на изображении отстоявшегося и отживающего, Достоевский в «Дневнике писателя» 1877 г. назвал Гончарова «одним из любимейших мною наших писателей». Достоевский, очевидно, разделял личность и талант Гончарова, когда писал своему другу А. Е. Врангелю 9 ноября 1856 г. о Гончарове: «С душою чиновника, без идей, и с глазами вареной рыбы, которого Бог, будто на смех, одарил блестящим талантом». Очевидно, под влиянием этих неблагоприятных отзывов Достоевского о личности весьма уважаемого им писателя сложилось и отрицательное мнение о личности Гончарова жены писателя А. Г. Достоевской. «Как-то раз в парке мы встретили писателя И. А. Гончарова, — вспоминает А. Г. Достоевская о встрече в Баден-Бадене в июле 1867 г., — с которым муж и познакомил меня. Видом своим он мне напомнил петербургских чиновников, разговор его тоже показался мне заурядным, так что я была несколько разочарована новым знакомством и даже не хотела верить тому, что это — автор "Обломова", романа, которым я восхищалась» (Достоевская А. Г. Воспоминания. 1846–1917. М., 2015. С. 217). В записной тетради Достоевского 1880–1881 гг. есть несколько иронический отзыв о Гончарове в связи с Пушкинским празднеством в Москве:
«Гончаров. Да и невозможно иногда всё упомнить. Вот, например, на празднике Пушкина в Москве, кажется, уже перечислены были все его достоинства, выведено было всё, за что ему поставили памятник, а все-таки забыли одно чуть не самое важное достоинство, то есть что он был учителем нашего Гончарова Ивана Александровича. И если б не напомнил об этом сам Иван Александрович в письме, потом всюду напечатанном, к Обществу любителей русской словесности, так бы об этом достоинстве Пушкина никто не упомянул бы».
Сохранилось два письма Достоевского к Гончарову за 1874 г. и пять писем Гончарова к Достоевскому.