Александр III (Романов Александр Александрович)
[26 февраля (10 марта) 1845, Петербург — 20 октября (1 ноября) 1894, Ливадия, Крым, похоронен в Петербурге, в Петропавловском соборе]
Второй сын Александра II, с 1881 г. — император Александр III. Будучи наследником, пользовался у представителей придворно-правительственных (К. П. Победоносцев, который был его советником и руководителем, В. П. Мещерский) и отчасти славянофильских (И. С. Аксаков) кругов репутацией лица, способного осуществить их заветные чаяния.
21–22 марта (2–3 апреля) 1868 г. Достоевский писал из Женевы своему другу поэту А. Н. Майкову о наследнике престола, будущем императоре Александре III: «Как я рад, что наследник в таком добром и величественном виде проявился перед Россией и что Россия так свидетельствует о своих надеждах на него и о своей любви к нему». Так Достоевский откликнулся на деятельность великого князя Александра Александровича в качестве председателя Комитета по сбору пожертвований в пользу голодающих. По этому поводу А. Н. Майков писал Достоевскому: «У нас против голода действуют, кажется, хорошо <...>. Вообще наследник по этому поводу входит в большую популярность: у Аничкова дворца выставлена кружка для пожертвований: вынимают в день по 3–4 тысячи, а в день его рождения вынули, кажется, 6000» (Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы / под ред. А. С. Долинина. Пб.; Л., 1922–1924. Сб. II. С. 348).
Вероятно, в самом конце 1871 г. или в самом начале 1872 г. Достоевский направил первое письмо к наследнику А. А. Романову — оно не сохранилось. Мысль направить письмо будущему Александру III была подсказана, скорее всего, князем В. П. Мещерским (Достоевский познакомился с ним осенью 1871 г., а в начале 1872 г. стал посещать его «среды»), который часто был в это время при дворе. По всей вероятности, по ходатайству В. П. Мещерского Достоевскому была оказана наследником материальная поддержка. Во всяком случае, в письме к своей племяннице С. А. Ивановой от 4 февраля 1872 г. Достоевский сообщает: «Получил денег и удовлетворил самых нетерпеливых кредиторов. Но совсем еще не расплатился, далеко до того, хотя сумму получил немалую. Как я ее получил, о том скажу когда-нибудь после».
28 января 1872 г. Достоевский пишет второе благодарственное письмо наследнику: «Осмеливаюсь еще раз написать к Вашему высочеству, а вместе с тем почти боюсь выразить мои чувства: одолжающему, с сердцем великодушным, почти всегда несколько тяжела слишком прямо высказываемая благодарность им одолженного, хотя бы и самая искренняя. Чувства мои смутны: мне и стыдно за бывшую смелость мою, и в то же время я исполнен теперь восхищения от драгоценного внимания Вашего высочества, оказанного просьбе моей. Она дороже мне всего, дороже самой помощи, мне оказанной Вами и спасшей меня от большого бедствия...».
10 февраля 1872 г. Достоевский пишет наследнику третье письмо, причем жена писателя А. Г. Достоевская сопроводила копию письма следующим примечанием: «Письмо это было адресовано е<го> и<мператорскому> высочеству наследнику цесаревичу Александру Александровичу по следующему поводу: его высочество, всегда интересовавшийся произведениями Федора Михайловича, в разговоре с К. П. Победоносцевым выразил желание знать, как автор “Бесов” смотрит на свое произведение. В начале 1873 г. вышло отдельное издание этого романа, и тогда, через К. П. Победоносцева, Федор Михайлович поднес книгу его высочеству, сопроводив подношение выше написанным письмом».
Достоевский писал наследнику 10 февраля 1872 г.: «...Это — почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моем нет ни списанных событий, ни списанных лиц. Эти явления — прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни. Даже самые талантливые представители нашего псевдоевропейского развития давным-давно уже пришли к убеждению о совершенной преступности для нас, русских, мечтать о своей самобытности. Всего ужаснее то, что они совершенно правы; ибо, раз с гордостию назвав себя европейцами, мы тем самым отреклись быть русскими. В смущении и страхе перед тем, что мы так далеко отстали от Европы в умственном и научном развитии, мы забыли, что сами, в глубине и задачах русского духа, заключаем в себе, как русские, способность, может быть, принести новый свет миру, при условии самобытности нашего развития. Мы забыли, в восторге от собственного унижения нашего, непреложнейший закон исторический, состоящий в том, что без подобного высокомерия о собственном мировом значении, как нации, никогда мы не можем быть великою нациею и оставить по себе хоть что-нибудь самобытное для пользы всего человечества. Мы забыли, что все великие нации тем и проявили свои великие силы, что были так “высокомерны” в своем самомнении и тем-то именно и пригодились миру, тем-то и внесли в него, каждая, хоть один луч света, что оставались сами, гордо и неуклонно, всегда и высокомерно самостоятельными».
26 июля 1873 г. Достоевский в письме к А. Г. Достоевской называет наследника «моим почитателем». Достоевский препроводил ему несколько выпусков «Дневника писателя» за 1876 г., причем в письме к нему по этому поводу от 16 ноября 1876 г. Достоевский отмечал: «...Нынешние великие силы в истории русской подняли дух и сердце русских людей с непостижимою силой на высоту понимания многого, чего не понимали прежде, и осветили в сознании нашем святыни русской идеи ярче, чем когда бы то ни было до сих пор. Не мог и я не отозваться всем сердцем моим на всё, что началось и явилось в земле нашей, в справедливом и прекрасном народе нашем. В “Дневнике” моем есть несколько слов, горячо и искренне вырвавшихся из души моей, я помню это...».
Первая и единственная встреча Достоевского и наследника состоялась 16 декабря 1880 г. в Аничковом дворце в Петербурге. М. А. Иванова — племянница Достоевского — ошибочно вспоминала о том, что Достоевский еще летом 1866 г. «рассказывал Ивановым о своем близком, чуждом всяких этикетов знакомстве с царской семьей. Молодежь, наследника он характеризовал как милых, но малообразованных людей» (Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1990. Т. 2. С. 48).
15 декабря 1880 г. К. П. Победоносцев писал Достоевскому: «Почтеннейший Федор Михайлович. Я предупредил письменно Великого князя, что вы завтра в исходе 12-го часа явитесь в Аничков дворец, чтобы представиться ему и цесаревне. Извольте идти наверх и сказать адъютанту, чтоб об вас доложили, и что цесаревич предупрежден мною...»
Дочь писателя Л. Ф. Достоевская вспоминает об этой встрече своего отца с будущим Александром III: «Их высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу. Очень характерно, что Достоевский, пылкий монархист в тот период жизни, не хотел подчиняться этикету двора и вел себя во дворце, как привык вести себя в салонах своих друзей. Он говорил первым, вставал, когда находил, что разговор длился достаточно долго, и, простившись с цесаревной и ее супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной <...>. Наверное, это был единственный раз в жизни Александра III, когда с ним обращались как с простым смертным. Он не обиделся на это и впоследствии говорил о моем отце с уважением и симпатией. Этот император видел в своей жизни так много холопских спин! Возможно, ему не доставило неудовольствия то, что в своем обширном государстве он нашел менее податливый, чем у других, хребет...» (Достоевская Л. Ф. Достоевский в изображении своей дочери. СПб., 1992. С. 181).
29 января 1881 г. будущий Александр III в письме к К. П. Победоносцеву выразил сожаление о смерти Достоевского: «Очень и очень сожалею о смерти бедного Достоевского, это большая потеря и положительно никто его не заменит» (К. П. Победоносцев и его корреспонденты. М., 1924. Т. 1. Полутом 1. С. 43).