[Роман о помещике]

Данное редакцией ПСС условное название неосуществленного замысла (впервые опубл.: Гроссман Л. П. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. М.; Л., 1935. С. 343), набросок к которому содержится в записной тетради 1868–1869 гг. на странице с мартовскими (1868) подготовительными материалами к роману «Идиот» (запись сделана в направлении, обратном основному тексту). В комментариях ПСС замысел датирован концом мая – началом июня 1868 г. на основании текстуальной близости с не реализованными в окончательной редакцией набросками к «Идиоту» (ср.: «Спорное поле. <...> Куплено с уступкой. Чтение Апокалипсиса. Аягузский священник» / в подготовительных материалах к «Идиоту»: «Видел одного священника. Толковал Апокалипсис. Купил поле»). Однако эта датировка (равно как и датировка соответствующих страниц с подготовительными материалами к «Идиоту») дискуссионна. Необходимо учесть, что в этой же рабочей тетради по завершении «Идиота», в 1-й половине 1869 г. (самая поздняя датированная запись – 31 июля), Достоевский делает наброски к замыслам, предназначавшимся в журналах «Заря» и «Русский вестник» («Юродивый (присяжный поверенный)», «Картузов», «Детство» («Отцы и дети»)). В силу всего сказанного замысел «[Романа о помещике]» допускает лишь самую широкую датировку — временем заполнения тетради (март 1868 – июль 1869 гг.).

Крайне лаконичный, всего в несколько строк, набросок с трудом поддается интерпретации. Действие романа, по-видимому, должно было быть приурочено к самому началу 1860-х гг. и связано с ситуацией в России после отмены крепостного права («Воля. Мировые посредники поспорили»). В то же время характерной чертой замысла является преломление в нем детских и юношеских воспоминаний писателя, связанных с трагическими обстоятельствами смерти его отца — М. А. Достоевского: «Помещик. Отца убили. Спорное поле. С помещиком. Куплено с уступкой». Летом 1831 г. родителями писателя (которому тогда шел десятый год) у коллежской ассесорши О. А. Глаголевской (в примечаниях ПСС ошибочно назван И. П. Хотяинцев) было куплено в Тульской губернии имение — сельцо Даровое, но так, что часть территории осталась принадлежащей соседу Достоевских, помещику П. П. Хотяинцеву, с которым у родителей писателя сразу же началась длительная тяжба. Летом 1839 г. отец писателя был найден мертвым в открытом поле. По одной версии, М. А. Достоевский умер от апоплексического удара; по другой (эту версию разделяли и родственники умершего) — он был убит своими крепостными крестьянами, но факт убийства был сокрыт во время следствия (см.: Федоров Г. А. Московский мир Достоевского. Из истории русской художественной культуры XX века. М., 2004. С. 154–193). Достоевский, который в это время учился в Петербурге, в Главном инженерном училище, очень тяжело пережил смерть отца. В замысле 1868–1869 гг. вполне определенно прочитываются аллюзии именно на эти биографические обстоятельства. О том, что эти воспоминания в конце 1860-х гг. сильно волновали творческое воображение Достоевского, также свидетельствуют наброски к неосуществленному замыслу 1869–1870 гг. «Житие великого грешника», где разрабатывались сходные сюжетные положения: «А<льфонско>го (отца героя-подростка. — Б. Т.) убивают крестьяне»; «Тут NB, NB. А<льфонско>го, задурившего в деревне, могли убить крестьяне, чему мальчик мог быть свидетелем...» Однако в отличие от «Жития...» в «[Романе о помещике]» убийство отца героя, по всей вероятности, должно было быть отнесено к предыстории сюжетного действия или дано как воспоминание. Финал («Умер помещик. Крестьяне хоронили») как будто свидетельствует, что у главного героя («Помещика») с крестьянами складываются иные, противоположные отношения, нежели у «задурившего в деревне» Отца. В этой связи, с известными оговорками, можно поддержать догадку Г. А. Федорова, согласно которой в замысле «[Романа о помещике]» «возникает новая, генеральная для трех последних романов Достоевского тема: “отцы и дети”: об облике нового поколения и о жестокой ответственности отцов за нравственный мир сыновей» (Федоров Г. А. Указ. соч. С. 154).

На этой же странице рабочей тетради Достоевский фиксирует еще один замысел: «Роман. Христианин» (весь текст). Если предположить, что эта запись, возможно, также относится к «[Роману о помещике]», то тогда его замысел обретает вполне определенные контуры: писатель задумывает произведение о помещике-христианине в эпоху проведения крестьянской реформы в России, эпоху, которую Достоевский расценивал как «великий момент русской жизни, в который русские культурные люди в первый раз решились поступить своеобразно». В романе о герое-христианине оказывается неслучайной присутствующая в наброске деталь: «Чтение Апокалипсиса», которая иначе выглядит в общем контексте недостаточно органичной. Это же надо сказать и о записи «Аягузский священник», хотя прокомментировать ее роль в замысле более конкретно не представляется возможным. (Аягуз — киргизская станица в 300 верстах к югу от Семипалатинска, в котором Достоевский в 1854–1859 гг. отбывал воинскую повинность после Омского острога. Сам писатель никогда не бывал в Аягузе, но какой-то анекдот об «аягузском священнике» ему могли рассказывать неоднократно бывавшие в Аягузе его друзья Ч. Валиханов, П. П. Семенов-Тян-Шанский, М. М. Хоментовский и др.)

Тихомиров Б. Н.