Катков Михаил Никифорович
[1 (13) ноября 1818, Москва — 20 июля (1 августа) 1887, с. Знаменское Московской губ.]
Издатель, критик, публицист. Учился в 1829–1830 гг. в Преображенском сиротском училище, около года в 1-й московской гимназии, а в 1831–1834 гг. в пансионе М. Г. Павлова. В 1838 г. Катков окончил с отличием словесное отделение философского факультета Московского университета и в 1839 г. переехал в Петербург, где стал сотрудничать с «Отечественными записками». В течение полутора лет Катков слушал лекции Ф. Шеллинга в Берлинском университете. В 1845 г. защитил магистерскую диссертацию «Об элементах и формах славяно-русского языка» и был определен адъюнктом на кафедре философии Московского университета. В 1851 г. Катков получил место редактора университетской газеты «Московские ведомости», причем Катков значительно расширил ее научный отдел. В 1856 г. Катков предпринял издание двухнедельного журнала «Русский вестник», став его редактором, и «Русский вестник» скоро становится одним из ведущих литературных и общественно-политических журналов.
В середине 1850-х и в начале 1860-х гг. Катков придерживался либеральных взглядов и не случайно, например, в марте 1861 г., в связи с подготовкой закона о печати, по инициативе Н. Г. Чернышевского в доме Каткова состоялось собрание столичных издателей, на котором была принята «Записка русских литераторов» правительству, автором которой был Катков. Однако постепенно, отходя от либерализма, Катков занимает всё более консервативные позиции. Именно в этот период Достоевский с Катковым начинает во «Времени» ядовитейшую и непримиримую полемику Достоевский (еще в 1857 г., находясь в Семипалатинске, Достоевский вел неудачные переговоры с Катковым о напечатании в «Русском вестнике» «большого романа» — вероятно, этот не реализованный тогда замысел превратился впоследствии в «Преступление и наказание» — и повести «Село Степанчиково и его обитатели»), причем полемика касалась неприемлемой для Достоевского общественно-литературной позиции Каткова. В «Необходимом литературном объяснении по поводу разных хлебных и нехлебных вопросов» в 1863 г. Достоевский прямо называет Каткова «Фаддейбулгаринствующего на Москве» и замечает: «"Время" обличало г-на Каткова и предрекало ему новобулгаринский путь, еще тогда, когда вы все млели перед г-ном Катковым». «Везде у него "Свисток", в каждом факте нашей литературы он видит "Свисток", в истории тоже, даже на будущность России имеет, по его мнению, ужасное влияние "Свисток"!» — иронически писал Достоевский в памфлете «"Свисток" и "Русский вестник"» (См. об этом: Кирпотин В. Я. Достоевский в шестидесятые годы. М., 1966. С. 91–108).
Сношения Достоевского с Катковым как издателем «Русского вестника» возобновились в 1865 г. К этому времени оба они совершили одинаковую эволюцию: от либерализма к православию и монархизму. По совету родственницы Каткова Н. П. Шаликовой Достоевский 10 (22) – 15 (27) сентября 1865 г. написал из Висбадена письмо Каткову с предложением поместить в «Русский вестник» новое произведение и подробно изложил главную идею будущего романа «Преступление и наказание»:
«...Идея повести, сколько я могу предпола<гать>, не могла бы ни в чем противоречить Вашему журналу; даже напротив. Это психологический отчет одного преступления.
Действие современное, в нынешнем году. Молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению, и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шалости в понятиях поддавшись некоторым странным "недоконченным" идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. "Она никуда не годна", "для чего она живет?", "Полезна ли она хоть кому-нибудь?" и т. д. Эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обобрать; с тем, чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства — притязаний, грозящих ей гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении "гуманного долга к человечеству", чем, уж конечно, "загладится преступление", если только может назваться преступлением этот поступок над старухой глухой, глупой, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете, и которая через месяц, может, сама собой померла бы.
Несмотря на то, что подобные преступления ужасно трудно совершаются — то есть почти всегда до грубости выставляют наружу концы, улики и проч. и страшно много оставляют на долю случая, который всегда почти выдают винов<ных>, ему — совершенно случайным образом удается совершить свое предприятие и скоро и удачно.
Почти месяц он проводит после того до окончательной катастрофы. Никаких на них подозрений нет и не может быть. Тут-то и развертывается весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божия правда, земной закон берет свое, и он — кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтобы хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям; чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли свое <...>. Преступн<ик> сам решает принять муки, чтобы искупить свое дело...»
Победа «Божией правды» не могла оставить равнодушным Каткова, и он согласился напечатать в «Русском вестнике» «Преступление и наказание», а в дальнейшем печатает также романы «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы», а в газете «Московские ведомости» Катков публикует речь о Пушкине Достоевского. Катков неоднократно помогал Достоевскому материально, причем давал ему большие суммы денег вперед за будущий роман. Знакомство Достоевского с Катковым относится к марту 1866 г., в дальнейшем они неоднократно встречались, когда Достоевский был в Москве. Справедливо указывает С. С. Ванеян, что «столь возмущавшие других авторов поправки и замечания Каткова к напечатанным в "Русском вестнике" произведениям Достоевским воспринимаются не только как цензурные, но и как эстетические требования и по большей части учитываются им: более антинигилистическую окраску приобретает роман "Преступление и наказание", опускается глава "У Тихона" в романе "Бесы"» (Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь: В 5 т. М., 1989–1999. Т. 2. С. 511).
«Передовые "Московских ведомостей" читаю с наслаждением, — писал Достоевский Н. А. Любимову 15 февраля 1880 г., становясь как бы единомышленником Каткова. — Они производят глубокое впечатление». 27 мая 1880 г. на Пушкинском празднике Достоевский заехал к Каткову договориться об «отсрочке» «Братьев Карамазовых» до июльской книжки.
«Он выслушал всё очень дружественно (и вообще был донельзя ласков и предупредителен, как никогда со мной прежде) <...>. Потчевал дорогими сигарами. Провожать меня вышел в переднюю и тем изумил всю редакцию, которая из другой комнаты всё видела, ибо Катков никогда не выходит никого провожать. Вообще думаю, что с "Р<усским> вестником" дело как-нибудь уладится».
Конечно, и материальный стимул в печатании в «Русском вестнике» тоже имел значение, о чем сам Достоевский парадоксально ответил на обеде в честь И. С. Тургенева 13 марта 1879 г., объяснив сотрудничество с Катковым тем, что ему надо жить и содержать семью, но главным, конечно, были православно-монархические убеждения Каткова и Достоевского, и поэтому Достоевский проявляет полную солидарность с Катковым на Пушкинском празднике, возмущенный тем, что либералы отстранили Каткова от участия в торжествах.
Сохранилось 15 писем Достоевского к Каткову за 1858–1880 гг. и два письма Каткова к Достоевскому за 1866–1867 гг. (РГБ).