Венгеров Семен Афанасьевич

[5 (17) апреля 1855, Лубны Полтавской губ. — 14 сентября 1920, Петроград]

Историк литературы, библиограф. С 1868 г. учился в 5-й петербургской гимназии, в 1872–1874 гг. — в Медико-хирургической академии, в 1879 г. окончил юридический факультет Петербургского университета, в 1880 г. в Юрьевском университете сдал экстерном экзамены по историко-филологическому факультету и оставлен при кафедре истории русской литературы Петербургского университета для приготовления к профессорскому званию, но из-за недостатка средств вынужден был покинуть университет. Первое крупное исследование Венгерова — книга «Русская литература в ее современных представителях. Критико-биографические этюды. И. С. Тургенев» (СПб., 1875; 2-е изд. СПб., 1877).

С Достоевским Венгеров познакомился зимой 1878–1879 гг. на «пятницах» у поэта Я. П. Полонского. Венгеров вспоминает:

«Великий романист-психолог производил на своих собеседников сильное впечатление. Он любил касаться религиозных вопросов. На предложенный ему Венгеровым вопрос — придает ли он значение обрядности в религии, Достоевский ответил:

— Обрядность – вещь второстепенная, но эта та чаша, где хранится драгоценное содержимое – вера людская...

Достоевский поражал часто своих собеседников своей слабой памятью и даже забывал имена своих героев. Когда однажды в разговоре Венгеров упомянул о Свидригайлове, Ф<едор> М<ихайлович> вдруг спросил:

— А кто такой Свидригайлов?

В святоотеческой литературе Достоевский искал всегда образцов для подражания. Обсуждая свои поступки, он вдруг задавал себе вопрос:

— А как поступила бы в таком случае Мария Египетская?» (Кауфман А. Е. С. А. Венгеров и его архив (К открытию Литературно-библиографического института // Солнце России. 1916. № 351. С. 4).

Венгеров увидел Достоевского 9 марта 1879 г. в зале Благородного собрания на вечере Литературного фонда:

«"Чтецом" Достоевского можно назвать только потому, что нет другого определения для человека, который выходит в черном сюртуке на эстраду и читает свое произведение. На том же вечере, когда я слышал Достоевского, читали Тургенев, Салтыков-Щедрин, Григорович, Полонский, Алексей Потехин. Кроме Салтыкова, читавшего плохо, и Полонского, читавшего слишком приподнято-торжественно, все читали очень хорошо. Но именно только читали. А Достоевский в полном смысле слова пророчествовал. Тонким, но пронзительно-отчетливым голосом и невыразимо захватывающе читал он одну из удивительнейших глав "Братьев Карамазовых" — "Исповедь горячего сердца", рассказ Мити Карамазова о том, как пришла к нему Катерина Ивановна за деньгами, чтобы выручить отца. И никогда еще с тех пор не наблюдал я такой мертвой тишины в зале, такого полного поглощения душевной жизни тысячной толпы настроениями одного человека <...>. Когда читал Достоевский, слушатель <...> совершенно терял свое "я" и весь был в гипнотизирующей власти этого изможденного, невзрачного старичка, с пронзительным взглядом беспредметно-уходивших куда-то вдаль глаз, горевших мистическим огнем, вероятно, того же блеска, который некогда горел в глазах протопопа Аввакума» (Венгеров С. А. Стать настоящим русским — значит стать братом всех людей: (Из речи «Пушкин и Достоевский», сказанной на вечере, посвященном Достоевскому, 25 апреля 1914 г. в зале Городской думы) // Речь. 1915. 27 апр. № 114).

«Затем я встретился с Тургеневым в 1879 году [13 марта. — С. Б.], — вспоминает Венгеров, — на знаменитом обеде, который был устроен в его честь и где произошел нашумевший в свое время инцидент с Достоевским <...>. Обед произвел на всех прекрасное, в высшей степени импозантное впечатление, и только в конце произошел неприятный инцидент с Достоевским. Инцидент возник по поводу ответной речи Тургенева, в которой он говорил об "увенчании здания реформ Александра II". Под "увенчанием здания" подразумевалось конституция. Все превосходно поняли, в чем дело, и только Достоевский поставил вопрос ребром:

— Что значит — увенчание здания?

Присутствовавшая на обеде публика отнеслась к выступлению Достоевского крайне сурово, усматривая в нем чуть ли не донос, какое-то подсиживание Тургенева, тем более, что все знали о существовавшей между обоими писателями вражде <...>. Общее чувство негодования против Достоевского было так сильно, что он должен был оправдываться и говорить: "Я ведь Тургенева очень ценю, я даже явился на обед во фраке..."

Вспоминая о тех временах, — продолжал С. А. Венгеров, — я должен сказать, что Тургенев тогда был центром общего внимания, ибо в ту пору он считался первым русским писателем.

Ни Достоевский, ни Толстой не пользовались еще тем обаянием, каким пользовались после, когда им суждено было превзойти Тургенева. Публика и критика поняли впоследствии, что Толстой и Достоевский выше Тургенева, что Тургенев просто хороший писатель, а они оба гениальны» (Р. Четыре встречи с И. С. Тургеневым: (Беседа с проф. С. А. Венгеровым) // Бирюч петроградских государственных театров. 1918. № 2. С. 43–44).

Наконец, Венгеров видел выступление Достоевского 16 марта 1879 г. на литературном вечере в пользу Литературного фонда с участием И. С. Тургенева и М. Г. Савиной, причем Венгеров вспоминает: «Если Тургенев был прекрасный чтец, то Достоевский пророчествовал. Прошло уже с тех пор сорок лет, но ничего подобного этому проникновенному чтению мне не приходилось встречать. До сих пор я испытываю ощущение какого-то трепета. Никогда я не присутствовал при такой мертвой тишине в зрительном зале, при таком захвате слушателей. Все были во власти этого старичка, тонким пронзительным голосом читавшего "Исповедь горячего сердца"» (Там же. С. 44).

В черновых записях к «Дневнику писателя» за март 1876 г. есть запись «О плюсовой литературе». Достоевский обратил внимание на статью Фауста Щигровского уезда (псевдоним Венгерова) «Литературные очерки (Общий взгляд на современную литературу)» (Новое время. 1876. 11 марта. № 12), а в записи «Ответ на мнение о нехарактерности русской истории ("Фауст Щигровского уезда")» из записной тетради 1876–1877 гг. к «Дневнику писателя» за 1876 г. Достоевский обратил внимание на еженедельный обзор «Литературные очерки» Венгерова (Новое время. 1876. 15 апр. № 45).

В конце XIX – начале XX в. выходят фундаментальные издания Венгерова: «Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. (От начала русской образованности до наших дней)» (СПб., 1886–1904); «Русская книга. С биографическими данными об авторах и переводчиках (1709–1893)» (СПб., 1895–1899); «Источники словаря русских писателей» (СПб.–Пг., 1900–1917); «Предварительный список русских писателей и ученых и первые о них справки» (Пг., 1915–1918).