Былины

Былины — эпические песни, отразившие историческую действительность Древней Руси XI–XVI вв. В былинном эпосе отражена также поэтическая история народного сознания, идеалов народа. Термин «былина» ввел в 40-е гг. XIX в. И. П. Сахаров. В народе было распространено название «старины», «старинушки», «старинки». Достоевский хорошо знал сюжетный и образный состав русской былины, был знаком и вел переписку с их выдающимся собирателем и публикатором П. Н. Рыбниковым, известны ему были и «Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга. Чрезвычайно заботившийся о духовном и нравственном воспитании своих детей, Достоевский отнюдь не случайно включает в круг вечернего домашнего чтения русские былины (по воспоминаниям дочери писателя Л. Ф. Достоевской и метранпажа М. А. Александрова). Писатель мог использовать народный термин для целей метафоризации, вынося его в заголовок своего текста (например, статья «Старина» о «петрашевцах» в «Дневнике писателя» за январь 1877 г.). В своих размышлениях о нравственно-этическом идеале Достоевский нередко обращается к образам былин, особенно часто, когда ведет речь о «лучших людях» как самом главном вопросе руской жизни. В «Записной тетради» 1876–1877 гг. Достоевский замечает: «Там есть удивительные типы Ильи Муромца и фантастического Святогора и проч.» (24; 198). В своей трактовке былинных образов писатель нередко вставал в оппозицию к научным концепциям современных ему ученых-фольклористов. Так, крупнейший представитель так называемой мифологической школы фольклористики А. Н. Афанасьев, в согласии с солярной теорией, возводил образ Ильи Муромца к мифологическому архетипу Бога-громовника и видел в нем отражение древних мифологических представлений о природных явлениях. Например, мотив заключения Ильи киевским князем Владимиром в глубокие погреба Афанасьев в духе своего учения толкует как метафорическое выражение неблагоприятных для крестьян-земледельцев условий: отсутствие дождя, засуха. Достоевский тот же образ склонен трактовать как выражение религиозно-нравственных идеалов народа: «Остались народные идеалы (юродивый, простенький, но прямой, простой. Богатырь Илья Муромец — тоже из обиженных, но честный, правдивый, истинный)» (24; 269). Образ Ильи Муромца удивительно стойко держится в поле зрения писателя: от первого упоминания этого былинного персонажа в «Маленьком герое», написанном в Петропавловской крепости, до его характеристики в мартовском выпуске «Дневника писателя» за 1877 г., где Илья предстает не только как богатырь-пограничник, но смиренный и в то же время непреклонный подвижник и христианский праведник. Выделяя излюбленного героя былин, Достоевский полагал, что народ в его образе проводил заветную мысль: только тот, кто, предельно умаляясь, отдает себя на служение Богу и людям, возвышается до личностной значимости. Некоторые герои альтруистического типа поведения и сознания у Достоевского, несомненно, ориентированы на эту народную христианскую парадигму: Иван Петрович в «Униженных и оскорбленных», полковник Ростанев, Мышкин, Алеша, Зосима. В былине «Илья Муромец и идолище» Достоевский обнаруживает антипода Ильи калику Иванище. Последний становится для писателя-публициста воплощением внешнего благочестия, но внутреннего безверия и неспособности к жертве во имя святыни (этот былинный персонаж, побывав в Царьграде и увидев там поругание христианской веры, выполняет все предписанные паломнику обряды, но не противится кощунству, за что его и порицает повстречавшийся с ним Илья Муромец). Иванище становится для Достоевского универсальным образом, обозначающим и безверие, и полуобразование, и спиритизм, и прочие суррогаты подлинной духовности, которыми прельщается современный человек из интеллигенции. Эстетические вопросы стоят в центре полемики Достоевского с тургеневским Потугиным, которую намеревался развернуть писатель в январском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г. Потугин в «Дыме» дает уничижительную оценку русскому народному творчеству, полагая, что все достижения в области искусства возникли под воздействием западной цивилизации; он иронизирует над русским народно-эстетическим идеалом, выдавая за его персонифицированное выражение былинного щеголя Чурилу Пленковича, который на самом деле в былинах «Дюк Степанович», «Чурила и князь», «Чурила и Катерина» изображен откровенно иронически. Достоевский видит воплощение народного идеала в образе Ильи Муромца, в котором эстетическое тесно сливается с этическим. Неслучайно использование Достоевским в сюжетах своих романов мотивов крестового братания, неоднократно встречающегося в былинах. Акт крестового братания налагал на его участников, согласно народным представлениям, особую моральную ответственность.

Михнюкевич В. А.