Литературность

Литературность — использование писателем образов, средств поэтического языка литературных предшественников и современников. Достоевский, один из самых оригинальных художников слова, был и одним из самых литературных авторов: он постоянно заимствовал чужой опыт, выработанные словесные формы — и не только совершенные, классические, но даже и малоавторитетные, банальные — для создания собственного стиля. Достоевский последовательно учился у всех классиков мировой литературы.

«Неповторимое своеобразие Достоевского-художника создавалось в обширной лаборатории больших литературных стилей ХVIII—ХІХ веков, самостоятельно переработанных русской художественной мыслью» (Гроссман Л. П. Достоевский — художник // Творчество Ф. М. Достоевского. М., 1959. С. 371). Л. П. Гроссман прослеживает смену стилей и борьбу течений в творческом развитии Достоевского: могучее воздействие на него писателей-романтиков (Редклиф, Гофман, Мэтьюрин, Байрон, Жорж Санд, Шиллер, Жуковский, В. Скотт и др.), сильнейшее влияние реалистов (Пушкин, Гоголь, Бальзак, Диккенс, Л. Толстой и др.), обращение к жанру романа-фельетона (Э. Сю, А. Дюма, В. Гюго), возникшему на стыке разных течений и жанровых форм, тяготение к роману-эпопее, творческое состязание с Л. Толстым.

В советском литературоведении творчество Достоевского, нередко трактовавшееся как реакционное и упадочническое, на протяжении ряда десятилетий изымалось из русского литературного процесса, рассматривалось лишь в оппозиции к произведениям крупнейших русских писателей. Но уже в 1970-е годы ситуация изменилась: ученые открыли множество нитей, соединяющих художественные творения Достоевского с его разнообразными «оппонентами»: с Тургеневым и Некрасовым, Л. Толстым и Лесковым, Салтыковым-Щедриным и Чернышевским. Выявлены глубокие корни творчества Достоевского в русском фольклоре, в древнерусской литературе, в литературе XVIII в. (см. работы Е. Ветловской, В. В. Кускова, Д. С. Лихачева, А. В. Чичерина и др.). Шли споры, чьи литературные традиции — европейские или русские национальные — ближе Достоевскому, споры, по-видимому, не корректные, т.к. сам Достоевский стремился к синтезу тех и других традиций. Прав Б. И. Бурсов: «Достоевский так обширен и многообразен, у него такой не знающий никаких границ интерес к мировой человеческой истории во всех ее проявлениях, что вряд ли найдется хоть один действительно всемирный мыслитель или писатель, с которым он не имел бы ничего общего» (Бурсов Б. Личность Достоевского: Роман-исследование. Л., 1974. С. 451). Литературность писателя проявляется на всех уровнях художественного творчества — не только в овладении принципами разных творческих методов и литературных стилей. Она обнаруживается, например, в сюжете и фабуле его произведений. Сюжеты у Достоевского нередко представляют «перелицовку» сразу нескольких литературных источников. Например, отношения между Валковскими и Ихменевыми в «Униженных и оскорбленных» — это почти калька взаимоотношений между президентом фон Вальтером, его сыном Фердинандом и семейством бедного музыканта Миллера в драме Ф. Шиллера «Коварство и любовь». История «дружбы» князя Валковского и Ихменева очень напоминает покровительство, сменившееся судебным процессом в отношениях между Троекуровым и Дубровским в повести Пушкина «Дубровский». Образ Нелли и ее сюжетные перипетии представляют варианты к линии Нелли Трент из романа Диккенса «Лавка древностей» и Миньоны из «Вильгельма Мейстера» Гете. Можно найти здесь также параллели к биографическим хроникам С. Аксакова и Л. Толстого, к романам-фельетонам Э. Сю «Парижские тайны» и Е. П. Ковалевского «Петербург днем и ночью». На уровне характерологии литературность проявляется в том, что творческие типы писателя представляют трансформацию и оригинальное решение мировых художественных концепций. Например, Девушкин в «Бедных людях» — это новое осмысление романтической антитезы мечтателя и заурядного чиновника-обывателя, разработанной Гофманом и Гоголем. Достоевский полагал, что герои мировой литературы, в которых подмечены «глубочайшие и таинственнейшие стороны человеческого духа», имеют универсальное значение. Эти герои становятся прообразами, прототипами важнейших персонажей Достоевского: Дон-Кихот — князя Мышкина, братья Мооры — братьев Карамазовых, Пиквик — Ростанева и Мышкина, Гамлет — почти каждого из типов «русского мыслителя» у Достоевского, аббат Мириэль («Отверженные» Гюго) — старика Зосимы, Ивана Карамазова называют «русским Фаустом» и т. д. — перечень этих параллелей весьма широк. Сходство это и в структуре характеров и в решении глобальных мировых проблем, хотя и в том и другом проявляется и национальная специфика; важно, однако, что национальные концепции личности и русская постановка вопросов у Достоевского значимы для всего человечества. Наконец, очень часто пользуется Достоевский и литературными аллюзиями, цитатами, реминисценциями и разного рода намеками: примечательны, например, библиографические штрихи — указания на книги, читаемые персонажами (записка Мышкина Аглае, «случайно» положенная в книгу, «Дон-Кихот Ламанчский», роман Флобера «Мадам Бовари» — на столе Настасьи Филипповны и т. п.). Кстати, все первостепенные персонажи Достоевского обнаруживают большую начитанность: так, в романе «Братья Карамазовы» Шиллера цитируют и университетский выпускник Иван и полуобразованный офицер Дмитрий.

Щенников Г. К.