Тип
Тип — в литературе и искусстве — «обобщенный образ человеческой индивидуальности, наиболее возможной, характерной для определенной общественной среды» (Литературный энциклопедический словарь. М., 1987).
Современная Достоевскому просветительская критика ориентировала писателей на изображение общественных типов. Достоевский высоко ценил созданные художественной литературой психологические типы, например, гоголевский «тип поручика Пирогова», воплощающего в себе «наглость наивности» (8; 385). Для критики 1860-х гг. важнейшим признаком художественных типов была его социальная детерминированность. С этой точки зрения многие герои Достоевского представлялись лишенными типичности, являющими собой психологические раритеты. Так, Н. А. Добролюбов отказал в типичности персонажам романа «Униженные и оскорбленные» на том основании, что поступки П. Валковского, Ивана Петровича, Наташи Ихменевой и др. никак не мотивированы объективными обстоятельствами: житейским положением, воспитанием и т. п. Критик не замечал другой, субъективной мотивировки их психологии: идеей-страстью, владеющей героем, представляющей его цельную нравственно-этическую позицию в мире.
Социальная репрезентативность героев Достоевского определяется именно идеей (или страстью), владеющей ими. Но тип у Достоевского включает в себя не одни социальные признаки. Достоевский высмеивает писателей-«типичников», изображавших людей исключительно в социально-профессиональном аспекте, пытавшихся отмежевать себе в литературе какую-нибудь специальность (например, выставлять купцов, мужиков, монахов и т. п. — см. 21; 88). Персонажи этих писателей, при всем внешнем правдоподобии, выглядели нежизненными и неинтересными. Признавая существование общественных типов и стремление художников к их воспроизведению в искусстве, Достоевский защищал и право писателя на изображение людей нетипичных, причем не только незаурядных личностей, но характеров ничем не примечательных, ординарных. «Наполнять романы одними типами или даже просто, для интереса, людьми странными и небывалыми было бы неправдоподобно, да пожалуй и неинтересно. По-нашему, писателю надо стараться отыскивать интересные и поучительные оттенки даже и между ординарностями» (8; 384). Ординарные люди тоже могут быть типичными по самому «оттенку» своей ординарности.
Необходимой мерой типического Достоевский признавал психологическую обусловленность персонажа, его речей и поведения — логику характера. Но значение художественных типов определяется, по Достоевскому, мерой исторического и общечеловеческого представительства, заключенной в нем.
У Достоевского в творчестве его тип представляет нередко целую духовную культуру (например, сентиментальный или романтический склад сознания, каким формировался он в демократических слоях русского общества), Тип национального характера, а иногда и всего современного человечества. Так, о повести «Село Степанчиково...» Достоевский писал: «...есть два огромных типических характера <...> вполне русских и плохо до сих пор указанных русской литературой» (281; 326). В «Братьях Карамазовых» в образах четырех братьев, даны, по Достоевскому, самые важные нравственно-психологические типы и русских людей и всего человечества, в персонажах «Бесов» — типы экстремистов-террористов на все времена.
Тип у Достоевского сочетает широту представительства с редким индивидуальным своеобразием, поскольку в нем чрезвычайно развито личностное начало. С. Аскольдов противопоставлял Достоевского в этом плане другим русским писателям: Гоголь и Лесков изображают типы, Островский и Л. Толстой — характеры, а Достоевский — личности. Яркую типическую личность Достоевский осмыслял как «реальное лицо», т.е. живого человека, со всеми «почесываниями», но и с задатками божественной природы, — в отличие от «узколицего» социального типа, целиком сводимого к свойствам и функциям среды.
По Достоевскому, личность может быть в высшей степени явлением типическим: «Не только чудак “не всегда” частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались...» (14; 5). Достоевский стремился отразить в своих типах современную действительность, явления становящиеся, нарождающиеся. По этому поводу у него возникла полемика в переписке с И. А. Гончаровым. Последний настаивал на том, что «тип <...> с той поры становится типом, когда он повторился много раз или много раз был замечен, пригляделся и стал всем знаком» (Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1980. Т. 8. С. 409–410 — курсив Г. Щ.). Достоевский полагал «приглядевшиеся типы» вчерашним днем жизни и литературы, а русских писателей-психологов, обращающихся к ним, художниками в «историческом роде». Себя он противопоставлял им как романиста, озабоченного современным беспорядком и хаосом, стремящегося воспроизвести совсем новые типы, например, тип члена «случайного семейства». «...типы эти <...> — еще дело текущее, а потому и не могут быть художественно законченными. Возможны важные ошибки, возможны преувеличения, недосмотры <...> Но что делать, однако ж, писателю, не желающему писать в одном лишь историческом роде и одержимому тоской по текущему? Угадывать и... ошибаться» (13; 455). Необходимость угадывания современных типов становится, таким образом, программным требованием эстетики Достоевского, а способность к такому угадыванию мерой таланта писателя: «...только гениальный писатель или уж очень сильный талант угадывает тип современно и подает его своевременно; а ординарность только следует по его пятам, более или менее рабски и работая по заготовленным уже шаблонам» (21; 89 — курсив Достоевского. — Прим. ред.). Необходимость угадывать типы обусловливается не только потребностью увидеть закономерное в текущем, но и задачей художника указать на норму жизни, идеал: важнейшей специфической функцией искусства Достоевский полагал нормативную.
Щенников Г. К.