Гусева Пелагея Егоровна
[1834 (?) — не ранее 1912]
Писательница, автор романа «На Рогачевке» (М., 1875, 2-е изд. 1895) и переводчица, псевдоним А. Шумова, дочь священнослужителя в Рязани. В 1873 г. Т. П. Пассек писала о Гусевой Н. П. Огареву:
«Прилагаю тебе стихотворение одной русской молодой женщины, она в Праге, в одной квартире со мною живет. Я ее знаю давно — хороший человек — вырвалась из бедного быта, — дочь дьячка сельского, развилась, пообразовалась само собой, случайно в Праге выучилась чешскому языку, переводит с чешского и этим существует» (Ровда К. И. Россия и Чехия. Взаимосвязи литератур. 1870–1890. Л., 1978. С. 48).
Достоевский познакомился с Гусевой в Бад-Эмсе в 1874 г., очевидно, через писательницу Н. П. Шаликову. В письме к И. С. Аксакову от 4 ноября 1880 г. Достоевский сообщал:
«Одна давно уже пишущая барыня, сама очень хороший, кажется, человек, Пелагея Егоровна Гусева, лет 6 тому назад познакомилась со мною на водах в Эмсе и теперь прибегла к моему посредничеству по поводу своего романа».
Сама Гусева в письме к Достоевскому от 26 июля 1880 г. относит их встречу, правда, с сомнением к 1875 г.:
«...В память нашего, хотя кратковременного знакомства в Эмсе, кажется в 1875 г., мы были там еще вместе с кн. Н. П. Шаликовой» (Гроссман Л. П. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. М.; Л., 1935. С. 229).
Однако Достоевский встречался с Н. П. Шаликовой в Бад-Эмсе в 1874 г. Именно Гусеву Достоевский характеризует в письме к своей жене А. Г. Достоевской от 23 июня (5 июля) – 24 июня (6 июля) 1874 г. из Бад-Эмса:
«...Была одна знакомая княжны [Н. П. Шаликовой. — С. Б.], с которой она живет и которая сама жила некоторое время у Каткова. Она вдова, лет уже 40, болезненная, когда-то была очень хороша собою. Моя почитательница. Когда княжна, до того как мне сделала визит, отыскивала меня на музыке или у источника, стараясь узнать по лицу, то она говорила княжне поминутно: "Всматривайтесь, и чуть найдете человека с самым глубоким взглядом, таким, какого ни у кого нет, то смело подходите, это он"».
В ответ на письма Гусевой к Достоевскому от 26 июля и 3 сентября 1880 г. с просьбой помочь устроить в печати ее роман «Мачеха» (письма хранятся в РГБ. Ф. 93.II.2.140), Достоевский писал Гусевой 15 октября 1880 г., что «дни» его «сочтены»:
«Я так устал и у меня мучительное нервное расстройство. Стал бы я с другим или с другой об этом говорить! Знаете ли, что у меня лежит несколько десятков рукописей, присланных по почте неизвестными лицами, чтоб я прочел и поместил их с рекомендацией в журналы, вы, дескать, знакомы со всеми редакциями! Да когда же жить-то, когда же свое дело делать, и прилично ли мне обивать пороги редакций! Если Вам сказали везде, что повесть Ваша растянута, — то конечно, что-нибудь в ней есть неудобное. Решительно не знаю, что сделаю. Если что сделаю — извещу. Когда — не знаю. Если не захотите такой неопределенности, то уполномочьте другого. Но для другой я бы и не двинулся: это для Вас, на память Эмса. Я Вас слишком не забыл».
29 октября 1880 г. Гусева писала Достоевскому:
«Сейчас прочла объявление и программу газеты "Русь" <...> и прошу Вас, глубокоуважаемый Федор Михайлович, принять на себя благодетельный труд отослать мою рукопись "Мачеха" (если она у Вас) вместе с тетрадкою мелких стихов в это новое издание, за направление которого говорит подпись редактора <...>. Как Гусева я, может быть, немножко знакома Ивану Сергеевичу [Аксакову] чешскими переводами и мелкими стихотворениями, которые он поместил однажды в сборнике "Братская помощь" (если не перепутала название)» [Речь идет о сборнике «Родное племя». Кн. 1. М., 1876].
В ответном письме к Гусевой от 3 ноября 1880 г. Достоевский сообщил, что он отправил «Мачеху» в «Русь» к И. С. Аксакову и написал о Гусевой, «как об хорошем человеке», что он ей «предан» и «вспоминает сердечно». 11 марта 1912 г. Гусева писала вдове Достоевского:
«...Когда покойный Федор Михайлович был больной в Эмсе, мы с княгиней Шаликовой — моим покойным другом (невестка М. Н. Каткова) ухаживали за ним и взаимно наслаждались его обществом. Помню — мы с ним часто спорили; но вместе с тем: он нередко и по душе говорил со мной о Вас, о Ваших хороших качествах и внушал мне заочно глубокое уважение к Вам; я радовалась, что у такого "страдальца" — своя, неизменная "нянька" — свой любящий друг» (Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1976. М., 1977. С. 71–72).