[Перечни тем]

Сведенные редакцией ПСС под условным названием два блока записей, сделанных в рабочей тетради 1875–1876 гг. и на отдельном листке (отрывок <1> впервые опубл.: Описание рукописей Ф. М. Достоевского. М, 1957. С. 129; отрывок <2> частично опубл.: Вестник Европы. 1914. № 5. С. 194, полностью: Гроссман Л. П. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. М.; Л., 1935. С. 268).

Первый блок записей предположительно датируется ноябрем 1875 г. (и не позднее апреля 1876 г.) и включает в себя: 1) четыре фразы: «Мечтатель. Великий Инквизитор и Павел. Великий Инквизитор со Христом. В Барселоне поймали черта»; 2) набросок самостоятельного замысла «Тайный совет<ник> кн<язь> Д. Обол<енски>й».

«Мечтателя» Г. М. Фридлендер относит к соответствующему замыслу Достоевского; остальные три записи, связанные с Великим инквизитором и чертом, — к соответствующим главам «Братьев Карамазовых». Если учесть включение слова «Мечтатель» в один ряд с набросками к «Великому Инквизитору», то можно предположить, что записи о Великом инквизиторе и черте могли мыслиться как темы размышлений «мечтателя» — Парадоксалиста из «Дневника писателя». Недостаточно прояснен характер замысла «Великий Инквизитор и Павел». В подготовительных набросках к «Подростку» Достоевский упоминает сюжет обращения Павла (Деян. 7–9); послания апостола Павла неоднократно упоминаются в произведении писателя. Павел как «наименьший из апостолов <...> потому что гнал церковь Божию» (1 Кор. 15: 9), возможно, оказывается в оппозиции Христу и в противостоянии Великому инквизитору (который казнит христиан именем Христа в отличие от Павла / Савла — язычника, представителя враждебной конфессии). Очевидно, что две записи о Великом инквизиторе (с полностью прописанным его именем, без сокращений, с заглавными буквами) не были «поиском» нужного собеседника (Павел как «эквивалент» Христа), а представляли собой замыслы самостоятельных сюжетов. Однако характер столкновения Великого инквизитора с Павлом определить трудно. Их сближает жестокость (Павел до обращения был притеснителем христиан, хотя делал это из искреннего убеждения в пагубности их учения). Однако если бы Достоевский собирался сопоставить два варианта палачей христиан, то он, наверное, использовал бы имя Савл, которое носил Павел до обращения.

Второй фрагмент первой записи: «Тайный совет...» — датируется ноябрем 1875 – апрелем 1876 г. Очевидно, что этот замысел должен публиковаться отдельно и не включаться в [Перечни тем], поскольку представляет собой набросок сюжета, а не обозначение темы. Г. М. Фридлендер в комментарии ПСС предлагает следующую реконструкцию сюжета: это анекдот о сумасшедшем, выдающем себя за князя Д. А. Оболенского, который пристает на улице к учительницам и попадает за это в «часть», где его разоблачают.

Очевидно, что «тайный совет» — это «тайный советник», и печатать этот фрагмент следовало с конъектурой: «Тайный совет<ник>»; так следовало и обозначить набросок. Важно, что набросок начинается именно с темы «тайного советника»: Достоевский в это время неоднократно рассуждал о «магическом» в обывательском сознании смысле этого чина: «отцы отечества начинаются у нас с чина тайного советника»; «Читал преедкую статью о тайносоветническом направлении умов в высшей России». История с «учительницами», очевидно, восходит к истории «драки на улице учительниц, кандидата математических наук и Лимберга», за разбирательством которой в суде Достоевский внимательно следил по декабрьским номерам «Голоса» (1875). Это позволяет уточнить датировку отрывка — не ранее 8 декабря 1875 г.

Второй блок записей, включенный редакцей ПСС в [Перечни тем], имеет точную дату, поставленную самим Достоевским: «24 декабря <18>77 г.», и представляет собой план работы «на всю жизнь» с указанием «Memento»: «1) Написать русского Кандида. 2) Написать книгу о Иисусе Христе. 3) Написать свои воспоминания. 4) Написать поэму “Сороковины”. NB. (Всё это, кроме последнего романа и предполагаемого издания “Дневника”, т. е. minimum на 10 лет деятельности, а мне теперь 56 лет.)». Достоевскому оставалось немногим более 1000 дней жизни. Согласно комментариям Г. М. Фридлендера, из всего этого перечня не был реализован лишь третий пункт, всё остальное в трансформированном виде вошло в «Братья Карамазовы». Однако очевидно, что каждый из этих пунктов мыслился именно как самостоятельный замысел (см.: «Русский Кандид», «Сороковины»), поэтому Достоевский и обозначил срок «реализации плана» не менее чем десятью годами. Подробный комментарий к первому замыслу см.: 15; 409–410 (Г. М. Фридлендер). «Книгой о Иисусе Христе» традиционно считают поэму Ивана Карамазова «Великий инквизитор». Замысел Достоевского написать воспоминания восходит еще к «Дневнику писателя» за 1873 г. В главе «Нечто личное» он пишет: «Меня несколько раз вызывали написать мои литературные воспоминания. Не знаю, напишу ли, да и память слаба. Да и грустно вспоминать; я вообще не люблю вспоминать». Завершая воспоминания о Чернышевском, Достоевский там же отмечает: «Вот что значит писать литературные воспоминания; никогда не напишу их». Позднее размышления о воспоминаниях неоднократно встречаются и в записях литературно-публицистического характера в записной тетради 1875–1876 гг.: «Я серьезно хочу написать мои записки, но уже написать с полной правдой, но до сих пор боялся затронуть самолюбие»; «...всё это дает мне мысль написать литературные воспоминания мои. Всё же я могу кое о чем рассказать, ровно 30 лет, как я литератор. Я давно думал. Может быть, стану помещать и в “Дневнике”, по главам...».

Загидуллина М. В.