Марабини Цёггелер Б., Талалай М. Последняя точка пути

К месту упокоения Любови Достоевской можно прийти по-разному...

Много лет тому назад, в грустный осенний день, погруженный в тот томительный туман, что бывает только в Южном Тироле, один из авторов этого очерка, жительница Больцано¹ (из итало-русской семьи), пришла на городское кладбище в Ольтризарко², чтобы возложить цветы на могилу своего свекра. После нескольких шагов в густой тишине, нарушаемой лишь шуршанием гравия под ногами, ее глазам открылась высокая мраморная чаша — с надписью на русском! С большим изумлением и волнением она узнала, что перед нею — могила Любови Федоровны Достоевской, дочери гениального русского писателя.

«Славянская часть» ее души была потрясена таким открытием: что за судьба привела Достоевскую в этот край, столь далекий от России? Как сложилась жизнь Любови? Почему закончилась здесь? А о дочери писателя было известно так мало — лишь скупые сведения из писем ее родителей и из ее книги мемуаров, посвященных, к тому же, не себе самой, а великому отцу.

Начались расспросы и поиски. Кто-то из местных жителей рассказал, что Достоевская приехала в Больцано лечить зрение в клинике доктора Фрица Рёсслера «Гриесерхоф», затем тяжело заболела и умерла. Добывать информацию было трудно — даже искушенные историки пожимали плечами. Уж много воды утекло с того далекого 1926 года, года ее смерти, и, как это часто бывает с иностранцами, прибывшими из дальних земель, следы жизни русской гостьи стали едва различимы...

Соавтор настоящего очерка, петербуржец, живущий последние годы во Флоренции, разбирал архив тамошней русской церкви и наткнулся в Метрической книге прихода за 1926 г. на взволновавшую его запись: священник Иоанн Лелюхин, настоятель православной флорентийской общины, в графе об умерших крупным, «торжественным» почерком, выделяющимся из общего текста, написал, что «10 ноября н. ст. / 28 октября ст. ст. скончалась в городе Больцано Gries Любовь Федоровна Достоевская, дочь русского писателя Ф. М. Достоевского». Как она там оказалась? И что такое это Больцано Gries, написанное на странной смеси латиницы и кириллицы?

Позднее интерес исследователей объединился в совместный поиск...

Gries — по-русски обычно это название передают как Грис, или Гриз, но следует писать Гриес, что почти точно соответствует местному произношению (звук «е», правда, весьма краток), — это старинный южнотирольский городок, примостившийся под кручами Альп и в такой близости от столицы края Больцано, что в итоге, в 1925 г., был ею поглощен и потерял «независимость». Тем не менее и сегодня Гриес воспринимается как нечто самостоятельное, отдельное — со своим укладом жизни, атмосферой, историей.

Гриес. Открытка из коллекции Андергассена, г. Больцано

Частный санаторий «Гриесерхоф», где провела свой последний отрезок жизни Достоевская и где она скончалась, был уже вполне известен в XIX в. Более того, это здание стало первой гостиницей в истории Гриеса, обозначив начало судьбы городка как популярного альпийского курорта. Первоначально строение называлось иначе — вилла фон Ауфшнайтер, по фамилии семейства, обосновавшегося под Больцано с конца XVII в. За заслуги в области торговли император Иосиф II возвел Ауфшнайтеров во дворянство: так появилась благородная приставка «фон». В Гриесе семья владела огромным поместьем, мызой Майерхоф, а в 1802 г. Игнац Антон фон Ауфшнайтер обменял эту мызу на земельный участок некоего Андра Нагеле, где и выстроил роскошную виллу, превращенную в гостиницу для иностранцев. Характерно, что первым ее гостем стал русский человек — некий полковник Барышников, прибывший в этот уголок Альп осенью 1848 г. и проведший здесь зимний сезон. Он же стал и первым «официальным» курортником Гриеса — можно сказать, что с этого русского эпизода началась курортная «карьера» Гриеса, в ту эпоху бывшего почти селом (некоторое подобие городской застройки существовало близ старого монастыря и приходской церкви). После полковника российской армии на вилле фон Ауфшнайтер гостило немало знатных особ из разных стран — история сохранила имена королевы Терезы и принца Леопольда Баварских, эрцгерцогини Аделгунды, эрцгерцогов Фердинанда и Франца.

Вилла Ауфштайер, Гриес. Литография Людвига Неелмейера, выполненная Пилоти и Лоэле, Мюнхен. Городской музей Больцано

Гриес всегда обладал необыкновенно мягким климатом и целебным, относительно сухим воздухом. Со всех сторон он укрыт от ветров: кряж Гунчина защищает его от поймы реки Адидже, а застройка Больцано не дает разгуляться ветрам с высокогорья Шилиар. Кроме того, он всегда обильно освещен: «C самых первых утренних часов зона Гриеса залита солнцем, поднимающимся из-за гор прямо перед домами и плывущим затем над всей “раковиной” Больцано с тем, чтобы зайти за Мендолой ранним вечером. Зимой солнце стоит здесь с 9 до 16»³.

О необыкновенно светлом небе рассказывал и Джильдо Спаньоли, служивший в течение 40 лет главным садовником Больцано: «Здесь почти не бывает туманов и долгих дождей, а “раковина” освещена весь день. Естественно, подобная солнечность благоприятствует растительности — так что у нас зачастую весеннее пробуждение природы наступает ранее, чем на озере Гарда и в Паданской долине»⁴.

Гриес. Открытка из коллекции Андергассена, г. Больцано

Кроме того, Гриес окружен скалами кварцитовых пород, с необыкновенно богатой палитрой фиолетовых, красных, зеленых, желтых и серых тонов. Кристаллы легко впитывают, а затем отдают солнечное тепло, внося свою лепту в благополучие местной флоры, похожей даже на средиземноморскую: тут растут виноград, финики, лавр, агава, пальмы. Медики разных стран — австрийцы, немцы, русские — прославляли в прошлом веке целебный здешний климат, объявляя Гриес самым мягким зимним курортом земель «германоязычного Юга», идеальным для принятия солнечных ванн.

Благодаря предприимчивости и космополитизму тех обитателей Гриеса, что пожелали последовать примеру Ауфшнайтеров, сюда потянулись иностранные курортники, что, заметим, поначалу было воспринято настороженно некоторыми местными жителями, не желавшими перемен. В 1850 г., однако, дело получило надежную основу: был основан «Приватный курортный комитет», поставивший своей целью развитие, как сказали бы сейчас, «инфраструктуры» городка — предполагался уход за его прогулочными дорожками (даже очистка их от снега зимою) и многое другое. У истоков этой инициативы стояли Игнац Антон фон Ауфшайтер и Йозеф фон Лосс, основавшие позднее Курортное управление «Больцано-Гриес».

C середины XIX века в Гриесе началось бурное строительство гостиниц и постоялых дворов, принадлежавших как местным жителям, так и иностранцам. Немало и старых зданий было приспособлено для нужд «курортного бизнеса». Посреди виноградников, высаженных еще в Средние века, были проложены новые прогулочные тропы»⁵.

В 1881 г. Игнац Антон фон Ауфшнайтер скончался, и вилла перешла в собственность его внука, носившего то же имя. Спустя два года сын нового владельца, Игнац Йозеф, продал усадьбу, вместе с оранжереей и садом, жителю Инсбрука Теодору Кёллеру. В тот период виллу запечатлел художник Готфрид Сеелос на своей известной гравюре⁶. С тех пор здание не раз меняло своих владельцев (в 1885 г., когда его купила чета Кёлленсбергер, его впервые назвали «Гриесерхофом»): в 1887 г. оно стало собственностью семьи Хартманн; в 1903 г. — Терезы Шинер; в 1905 г. — доктора Шёнпфлуга; в 1909 г. — доктора Кёлленсбергера. Последний владелец предпринял значительные перестройки, поручив архитекторам И.–А. Иршара и Л. Скринци⁷ поставить два боковых флигеля; он также расширил сад и высадил при входе на виллу кипарисовую рощу. Таким образом «Гриесерхоф» приобрел внушительный и вместе с тем романтичный облик. В задачу Кёлленсбергера входило создание передового санатория — он внедрил электро- и механическую терапию, всевозможные виды бань, массажей, ингаляций. «Гриесерхоф» приобрел престиж, и медики разных стран стали охотно направлять своих пациентов именно сюда.

Вилла Ауфшнайтер, Гриес. Литография Готтфрида Сеелоса, позднее раскрашенная. Городской музей Больцано

Всё разом изменила Первая мировая война. Гриес стал «фронтовой зоной», и пребывание иностранцев здесь было запрещено. Гостиницы и санатории превратились в военные лазареты, а вместо курортников в тирольских Альпах появились солдаты. В некогда элитарном «Гриесерхофе» разместился госпиталь, что нанесло значительный ущерб ансамблю.

Война закончилась победой Антанты и поражением Центральных держав, а Южный Тироль по Сен-Жерменскому мирному договору 1919 г. был передан Италии.

В том же году «Гриесерхоф» приобрел врач-окулист Фриц Рёсслер. Он с увлечением принялся за реставрацию постройки, прибавив многие новшества, в том числе лифт и операционный зал. Его трудами санаторий в краткое время вновь завоевал популярность в Тироле и за его пределами. Размах деятельности Рёсслера не может не впечатлять: помимо управления своим учреждением, он работал, например, и на посту президента Курортного управления.

Вход в «Гриесерхоф». Открытка из коллекции Сессы, г. Больцано

Вместе с тем социальный состав курортников значительно изменился. С военным поражением и распадом Австро-Венгерской империи и с вхождением Южного Тироля в состав Италии, а также в связи с обнищанием европейской элиты тут совершенно перестал бывать тот тип курортника, который придавал городку определенный шик. Предвоенная роскошь уже никогда не восстановилась, а последующая принудительная итальянизация края принесла серьезный ущерб налаженному было здесь туристическому делу. Множество вилл и частных домов были секвестрированы и попали в собственность Национального комитета ветеранов. Ряд строений снесли, мелкие гостиницы стали жилыми домами, а курортные агентства позакрывались. Прошла волна переименований немецких названий в итальянские.

Гриес, впрочем, сумел сохранить репутацию целебного места — в немалой степени благодаря нескольким его жителям, решившим не отступать перед трудностями и организовавшим кампанию по привлечению новых клиентов — на сей раз из итальянской публики. Конечно, всё это не могло быть сопоставимо с его прежним положением — все понимали, что блестящий период жизни городка навсегда закончился. Урбанистическое развитие соседнего Больцано, роспуск Курортного управления, переход главного курзала в руки муниципалитета — все эти обстоятельства знаменовали окончательный закат Гриеса как курорта.

Последним ударом стало включение Гриеса, несмотря на протесты его жителей, в состав городской черты Больцано — это произошло 12 декабря 1925 г. Так старинное поселение прекратило свою автономную жизнь, превратившись в периферийный район столицы Южного Тироля.

Именно в такой обстановке декаданса альпийского курорта и появилась здесь Любовь Достоевская.

Из писем Достоевской, хранящихся у московского коллекционера Н. В. Паншева, можно воссоздать путь, приведший ее в Южный Тироль. Путь этот имел свою особую траекторию, ибо дочь писателя пыталась поправить свое слабое здоровье на европейских курортах еще до революции, а трагические события на Родине сделали невозможным ее возвращение в Россию. Она жила в Ментоне, Бадене (под Цюрихом), Лозанне, Локкарно, Баден-Бадене, а затем в Ницце, где ей и посоветовали отправиться в Альпы, в Мерано — так осенью 1925 г. она оказалась в Италии. Ее состояние было тяжелым: Достоевская пережила два нервных удара, после чего, по ее словам, с трудом волочила левую ногу, объясняя это так: «Во всем виновато ужасное беженское существование с подачками от разных благотворительных учреждений»⁸. В Мерано Любовь остановилась в гостинице «Тиролерхоф», где прожила зимний сезон 1925–26 гг. Этим небольшим отелем, расположенным на улице Гете⁹, № 26, владел врач-невролог Ауффингер, лечивший больных в своей амбулатории, находившейся на той же улице, в доме № 141. В этой гостинице ее настигли наконец пересланные из Москвы предсмертные послания ее матери, написанные к Любови семью годами ранее, в Крыму (Любовь долго не знала о кончине своей матери, ожидая ее приезда в Баден-Бадене).

«Тиролерхоф» — Гостиница Ауффингер. Открытка из коллекции семьи Ауффингер, г. Мерано

Доктора в Мерано внезапно сообщили Любови о наступающей слепоте, и она, встревоженная, в начале марта 1926 г. отправилась в Гриес, в «глазную санаторию», как она называла больницу Рёсслера. В Гриесерхофе ее обнадежили, заверив, что есть возможность «спасти глаза». Трудно теперь узнать о ходе ее лечения. Хотя и сегодня «Гриесерхоф» является клиникой (ею заведуют сестры-терциарии францисканского Ордена), ее архивы не сохранились. Фриц Рёсслер, покинувший в 1939 г. свою больницу, унес с собой всё досье, а затем, как сообщил его сын Ханнс, их уничтожил (существовала другая формулировка: они якобы погибли при наводнении). Почему он это сделал? Кто знает, — может быть, он хотел навсегда скрыть случаи, когда в его санаторий, несмотря на строгие запреты, поступали больные туберкулезом¹⁰.

В апреле Достоевская вернулась в Мерано, на сей раз поселившись на знаменитой Бородинской вилле, «в наш русский “home”, кот<орый> остался существовать от старого времени и теперь превращен в дешевый пансион»¹¹. Там у нее начался «невроз сердца, болезнь подлейшая, какую злейшему врагу не пожелаю»¹².

Русский дом в г. Мерано. Библиотека Бородиной, муниципалитет г. Мерано

Кто-то в Мерано посоветовал ей переехать в Арко, где она остановилась на вилле Эдита. Вилла элегантной конструкции, в которой расположился пансион Романцолло и проживала Любовь Достоевская, сохранилась до сих пор. Вилла находится в доме № 63 на красивой улице виа дей Капителли (прежде — Вилленштрассе), окаймленной великолепными особняками, ведущей от переулка Маньоли (прежде – Курпроменад) к Кьярано. Из архивных документов известно, что в 1904 г. вилла принадлежала баронессе Эдите Криг Хохфельден, в девичестве Сальбург, из Граца, и была названа ее именем. С 1924 г. гостиницей управляли сестры Гагарины, дочери князя Александра Гагарина — Елена, вдова Голицына, и Татьяна, с мужем Борисом Игнатьевым, которые и принимали, в основном, людей русского происхождения. На воротах дома осталась полустершаяся надпись «Villa Editha», хотя предназначение пансионата давно изменилось: в 1937 г. его купили монахини, устроившие здесь богадельню для престарелых членов своего Ордена. Особенно хороша задняя часть виллы с уютной верандой, выходящей в сад с заросшей зеленью беседкой.

Вилла «Эдита» в г. Арко

На вилле Эдита силы Достоевской продолжали таять — это было последнее лето ее жизни. Она писала, что в Арко первый месяц она пролежала на воздухе и, хотя и не поправилась, смогла кое-как заниматься «текущими делами»¹³.

Как и другие курортники, немного окрепнув, она, вне сомнения, гуляла по восхитительным окрестностям Арко. Природа, спокойный режим, многочасовые прогулки должны были помочь больным в их борьбе с тяжким недугом. С одной стороны, это вселяло в людей новые силы, а с другой — успокаивало их, восстанавливало душевное равновесие. Известно, что «самыми популярными прогулочными тропами были дорожки среди оливковых рощ на южном склоне Замковой горы и западная часть ее вершины. Здесь никогда не дуло сильных ветров, было тепло от солнца, а почва, хорошо впитывающая влагу, никогда не пылила. Отсюда прекрасно обозревались окрестности: зеленые сельские угодья, вершины гор, обрамляющие долину, бирюзовая гладь озера, на которой можно различить каждую лодку»¹⁴.

Вилла «Эдита» в г. Арко

Естественно, в 1926 г. городок Арко был уже иным, нежели на рубеже веков — в период его расцвета. Его судьба немного схожа с судьбой Гриеса: блестящее аристократическое прошлое в составе Австро-Венгрии, а затем, после Сен-Жерменского договора, — скромное положение в составе Италии. И здесь, как и в Гриесе, не появлялась более элита Центральной Европы, влекомая к озеру Гарда еще со времен Гёте, посвятившего восторженные страницы этому, по его словам, «краю, где цветут лимоны» и «садам, теплым от цветов». Впрочем сохранялась фешенебельная оболочка былого светского курорта — гостиницы, библиотеки, концертные залы, где некогда коротали время курортники. (Арко может похвастать лишь несколькими известными именами своих гостей: помимо поэта Рильке, здесь останавливался его собрат по перу Моргенштерн, а также скончавшаяся и погребенная здесь мать композитора Скрябина; соседний курорт Рива, к примеру, был более популярен — там жили такие известные писатели, как братья Томас и Генрих Манн, Франц Кафка, Германн Судерманн, и Рива даже стремился каким-то образом отмежеваться от Арко, дабы не иметь «имиджа» курорта для больных, присущего Арко).

Из письма Любови, написанного в августе 1926 г.¹⁵, мы знаем, что летом она побывала в Милане у доверенного доктора, предупредившего о крайней серьезности ее заболевания (Достоевская писала об анемии).

Мы не можем достоверно объяснить, почему в августе 1926 г. Любовь Федоровна покинула Арко ради новой поездки в Гриес. Можно лишь предположить, что здоровье ее ухудшалось, и она решила отправиться в уже знакомую ей престижную клинику. Барон Э. Фальц-Фейн, дальний родственник Достоевской¹⁶, считает, впрочем, что опять в «Гриесерхоф» она попала совершенно случайно: ей стало плохо по дороге с озера Гарда в Больцано¹⁷.

О последних месяцах жизни Любови в Гриесе свидетельств сохранилось совсем немного. Скупую информацию об ее образе жизни дает сын врача Рёсслера, Ханнс, который, несмотря на совсем юный возраст, неплохо запомнил необычную пациентку отца и рассказал о ней в интервью, специально данном для нашей книги.

После ее смерти местные газеты о Достоевской писали противоречиво и не всегда достоверно — в «легендарном» жанре. Так, в анонимной статье «Забытая могила» сообщалось следующее: Достоевская «страдала глазной болезнью и решила обратиться к знаменитому окулисту в Больцано, который в самом деле улучшил ее зрение. В знак признательности за это излечение Люба Достоевская решила избрать своей второй родиной этот маленький южно-тирольский городок у подножья Доломит, причудливые формы которых ее всегда привлекали. Скоро образовался круг друзей, которые коротали вечера в ее комнатушке и слушали под бормотание самовара, как она читает книги своего отца. Затем она поехала в любимую Флоренцию — в надежде, что благотворный климат и шедевры искусства восстановят ей быстро утрачиваемые силы. Но надежда не оправдалась... Когда Любовь осознала, что ее земной путь подошел к концу, она решила вернуться в Больцано, чтобы провести последние дни жизни в кругу друзей. Вскоре она заболела белокровием и поселилась в санатории Гриеса, где за ней любовно ухаживали <...> Тот же медик, что лечил ей зрение, проводил ее в последний путь»¹⁸.

В эту идиллически нарисованную картину попали явно сомнительные детали — поездка во Флоренцию, например. Не думается также, что Достоевская в свои последние дни была окружена преданными друзьями, — скорей всего, в Гриесе, ставшем захолустным предместьем Больцано, она страдала от одиночества. Можно предположить — и это подтверждает Ханнс Рёсслер, — что местные жители переносили свое уважение перед именем великого русского писателя и на его дочь. Но, скорей всего, в этом дальнем альпийском местечке в предсмертные часы Достоевскую охватывала горечь пустоты и заброшенности, чувство бессилия перед фатальной болезнью и ностальгия по далекой родине. А крайне скромные похороны, без каких-либо соотечественников, косвенно подтверждают отсутствие «круга друзей», о котором рассказывает автор очерка «Забытая могила».

...Пришел последний день, 10 ноября 1926 г. Доктор Фриц Рёсслер, констатировав агонию, позвал местного священника. Согласно католическому обычаю, больной, уже находившейся в бессознательном состоянии, было дано причастие — дабы облегчить ее загробную участь. В пять часов пoпoлyдни¹⁹ Любовь Федоровна Достоевская скончалась. Причина ее ранней смерти остается одной из загадок. В литературе о Достоевской утверждается, что фатальной болезнью стала пернициозная анемия. Свидетель ее последних дней, доктор Ханнс Рёсслер утверждает, однако, что Любовь страдала туберкулезом, но этот диагноз не мог быть официально поставлен, ибо существовал строгий запрет на прием в «Гриесерхоф» чахоточных больных.

Русскую общественность о кончине дочери великого писателя известила эмигрантская газета «Возрождение», выходившая в Париже²⁰.

Запись в приходской церкви Гриеса о смерти Л. Ф. Достоевской

Спустя два дня после смерти, 12 ноября, чрезвычайно скромная похоронная процессия, состоявшая из супругов Рёсслеров, медсестры и католического священника, проводила Достоевскую в последний путь. Ее погребли на небольшом кладбище, находившемся за санаторием «Гриесерхоф». Над могилой водрузили скромный деревянный крест — настолько простой, что уже вскоре он стал подгнивать, на что сетовала госпожа Рёсслер.

Кладбище, ныне не существующее, находилось на улице Берсальо и играло роль временного, «запасного», так как главное кладбище Гриеса, устроенное у старой приходской церкви, было к середине прошлого века уже переполнено. Для «нового» кладбища муниципалитет Гриеса в 1886 г. приобрел земельный участок некоего Перла-Мумельтера. Рядом, за стеной, находилось протестантское кладбище, где погребали вообще всех «некатоликов» (в Мерано, например, православных русских хоронили именно на лютеранском кладбище).

Новое кладбище в Гриесе. Открытка из коллекции Сессы, г. Больцано

Обряд похорон, как уже сказано, был католическим, — несмотря на то, что Любовь исповедовала православие. В Метрической книге скончавшихся в приходе Гриеса за 1926 г. на странице 27, под параграфом 76, записано следующее: «Любовь [Aimée] Достоевская; дата смерти — 10 ноября; место смерти — ул. Сан Маурицио, № 80, «Гриесерхоф»; место рождения — Дрезден, не замужем, русская эмигрантка, родители — Федор и Анна Сниткина; вероисповедание — католическое; возраст — 57 лет, причина смерти — пернициозная анемия, приобщение Святых Тайн — in extremis absoluta²¹; погребение — 12 ноября в 4 пополудни». Некоторые дополнительные сведения сообщает книга из муниципального Отдела записи актов гражданского состояния («Акты смертей», часть I, № 275), из которой мы узнаем, что заявить о кончине Достоевской в мэрию пришло четыре человека. Думается, что эти люди были каким-то образом близки Любови на последнем этапе ее жизни. Среди них, конечно, — доктор Фриц Рёсслер (в соответствии с новыми порядками его имя в акте было итальянизировано, и он стал Федерико), а также Вера Корделас, 48 лет, из Арко; Роберта Добров (Доброво?), 66 лет, и Ида Арнольд, служащая, 27 лет. Про этих трех человек никаких сведений, к сожалению, обнаружить не удалось.

Существует, наконец, третья запись о смерти Любови — в метрической книге православной русской церкви Флоренции, сделанная рукой тогдашнего ее настоятеля, о. Иоанна Лелюхина. Указав дату смерти 28 октября ст. ст. (10 ноября нов. ст.), священник написал совершенно новую и невероятную дату погребения — 11 января 1927 г.! Вероятно, он действительно приезжал в это время в Южный Тироль, — скорей всего, для проведения рождественской службы в Меранской церкви, приход которой окормляли флорентийские священники. Наверняка, русские меранцы, познакомившиеся с Достоевской во время ее пребывания в Русском Доме, сообщили батюшке, что ее похоронили по католическому обряду, и для «исправления ошибки» (она в католичество не переходила) он совершил над могилой панихиду, записав это в метрику как «погребение». Отец Лелюхин указал и точное расположение могилы — «первая от входных дверей <кладбища> направо».

Запись в Метрической книге Русской православной церкви во Флоренции об отпевании Л. Ф. Достоевской

Могила Любови Федоровны Достоевской имеет свою отдельную историю. Простой деревянный крест был вскоре заменен на небольшое порфировое надгробие. Неожиданно к нему было привлечено внимание самой широкой общественности.

В феврале 1931 г. венская газета «Neue Freie Presse» опубликовала большую статью, приуроченную к 50-летию со дня смерти Федора Достоевского. Ее автор рассказал и о дочери писателя, упомянув, что она погребена под бедным надгробием, с едва различимой эпитафией, и призвав австрийцев даже к сбору средств на более достойный памятник.

Этот призыв был услышан в Италии и получил неожиданный резонанс. Сначала венскую статью процитировал римский журнал «Italia Letteraria», выразив пожелание, что раз Достоевская умерла и похоронена в Италии, то именно итальянское правительство должно обеспокоиться о ее памятнике. Редактор альманаха «Rivista della Venezia Tridentina» Джино Куккетти, поддержав идею своих римских коллег, оперативно обратился к больцанскому префекту Марциали и, указывая на недопустимость иностранного приоритета в таком «патриотическом деле», предложил помощь своего журнала в установке мраморного памятника (он выразил, кстати, печатно мнение, что Достоевская умерла в обстановке крайней бедности)²². Идея журнала была одобрена: итальянское правительство особым указом от 7 мая 1931 г. разрешило ему сбор средств на памятник.

12 декабря монумент, в изготовление которого внесли свой вклад также власти города и провинции, торжественно открыли. Работа была поручена скульптору Йозефу Эренхёферу²³, изваявшему гранитный постамент и мраморную вазу с символами искусства, науки, христианского милосердия, горя и надежды, а также с гербом Больцано и с непременными для эпохи фашизма ликторскими пучками. Эпитафию составил сам редактор журнала Куккетти: «Вдали от своего Отечества в итальянском Больцано скончалась Эме Достоевская, полный любви и истины биограф своего великого родителя; 14.9.1869²⁴ — 10.11.1926; она покоится под этим камнем, поставленным в знак братского восхищения и милосердия на 10-м году Фашистской Эры». На открытии монумента, перешедшего в собственность муниципалитета, присутствовали отцы города и представители местной интеллигенции.

Открытие надгробного памятника Л. Ф. Достоевской. Фото Притци, опубл. в «La Rivista della Venezia Tridentina». 1931. № 12

Весьма курьезный обмен любезностями произошел между послом СССР в Италии тов. Курским и больцанским префектом Марциали. Курский в ответ на приглашение в Больцано (куда он не поехал) послал следующую телеграмму: «<...> Я по-настоящему тронут той сердечностью, с которой власти и общественное мнение окружили память о дочери великого писателя. Уверен, что столь благородный жест получит широкий резонанс у советской публики». Марциали, сразу же после церемонии, ответил так: «<...> Фашистская Италия всегда и везде готова чествовать гения и воздавать ему хвалу, и сегодня в столице провинции, которой я имею честь управлять, во время ритуала милосердия и любви власть и народ воздали должное у могилы Эме Достоевской, дочери и биографа великого русского писателя»²⁵.

Вскоре европейские страны вступили в новую бойню, и история о пребывании в Тироле писательницы из далекой страны стала забываться. В 1953 г. в местной газете «Dolomiten» появилась уже упомянутая выше статья с характерным названием «Забытая могила». Ее автор, подписавшийся только инициалами, писал: «На “новом” кладбище Гриеса, в переплетении зарослей, скрыты могилы забытых людей. Только скромные полевые цветы отмечают это место забвения. Здесь лежит Эме Достоевская <...> в окружении Доломит, которые она так любила. <...> У края могилы растет жасмин, символ ее далекой родины, высаженный по желанию самой Достоевской»²⁶.

Спустя три года та же газета написала в том же элегическом духе: «Гробницы, перед которыми почти никто не останавливается, напоминают нам об известных обитателях Гриеса и Больцано; сразу у входа на кладбище нельзя не заметить чашу необыкновенной формы. <...> Здесь нашла свое последнее пристанище дочь Достоевского. <...> Легкий мох вырос на холме, что хранит ее останки, а опрокинутая стеклянная ваза заставляет предположить, что кто-то еще помнит о ней»²⁷.

Надгробный памятник на могиле Л. Ф. Достоевской. Фото Ханнса Рёсслера

И всё же можно утверждать, что местные жители с вниманием отнеслись к памяти Достоевской. Об этом свидетельствует, например, та бережность, с которой они перенесли ее прах и памятник на новое место упокоения...

Во второй половине 1950-х гг. кладбище в Гриесе было упразднено (впоследствии на его месте выстроили интернат для слепых). Часть надгробий установили у приходской церкви Гриеса, часть попросту выбросили. Лишь одно из них — Любови Достоевской — было перенесено на центральное городское кладбище в Ольтризарко²⁸. В церемонии перезахоронения, состоявшейся 31 мая 1957 г., участвовали представители муниципалитета и других учреждений. Как написала местная газета, «здесь в новой достойной могиле упокоилась Эме Достоевская, великой заслугой которой является распространение бессмертных произведений ее отца»²⁹. В 1976 г., к 50-летию со дня смерти Л. Ф. Достоевской, в тирольском альманахе «Der Schlern» было опубликовано подробное изложение истории ее погребения³⁰.

Кладбище Ольтризарко в г. Больцано. Архив технического отдела муниципалитета г. Больцано

Но если в самом Южном Тироле о могиле было достаточно хорошо известно³¹, то в русской культуре она считалась чуть ли не утраченной. Об этом свидетельствует статья Н. А. Натовой в газете «Русская мысль», где она пишет: «<...> найти могилу второй дочери Достоевской оказалось нелегким делом. <...> После долгих поисков удалось установить, что в 1929 г.³² небольшое кладбище в Гризе было закрыто, и некоторые могилы или только надгробные памятники были перенесены на новое кладбище в Больцано. Там и был обнаружен памятник в виде большой урны, на подножье которой можно различить полусохранившуюся надпись на итальянском языке...»³³.

Результатом поиска супругов Натовых стал еще один сюжет — реставрация надгробия, предпринятая по почину известного деятеля русской культуры в эмиграции, барона Эдуарда Фальц-Фейна (дальнего родственника Достоевской). А. И. Натов в 1980 г. сообщил барону о могиле Достоевской, и в марте 1981 г. Фальц-Фейн списался с Ханнсом Рёсслером, поручив ему привести в порядок могилу (о ходе реставрации, когда были убраны атрибуты фашистской эпохи и добавлена надпись по-русски см. в интервью Рёсслера).

...Могилу Любови найти совсем не сложно: надо дойти до кладбищенской капеллы, а затем повернуть чуть вправо, в сторону горы. Впрочем, и кладбищенские сторожа теперь хорошо знают, где именно на их кладбище лежит дочь русского писателя Федора Достоевского.

Текст публикуется по изд.: Любовь Достоевская. Санкт-Петербург — Больцано». [Изд. Музея Достоевского (Петербург) и ассоциации «Русь» (Больцано, Италия), 1999].

¹ В современной русской литературе столица Южного Тироля обычно именуется Больцано, по-итальянски, хотя ее коренное, немецкоязычное название — Боцен.

² В Южном Тироле все названия имеют два варианта: итальянский и немецкий; так, административный центр провинции — это Больцано / Боцен, а главное городское кладбище — Ольтризарко / Оберау.

³ Malfer V. Der Kurort Gries // Stadt im Umbruch. Bozen, 1973. P. 150.

⁴ Беседа c Б. Марабини Цёггелер.

⁵ О развитии Гриеса как курорта см. студенческие дипломные работы: Lageder R. L’evoluzione di Gries presso Bolzano a luogo di cura dal 1839 al 1914 (филологический факультет Падуанского университета; учебный год 1973–74) и Vecchiarelli I. Nascita e sviluppo del Kurort Gries (экономический факультет университета Тренто; учебный год 1996–97).

⁶ «Вилла Ауфшнайтер в Гриесе» (252x373; Городской музей Больцано). Художник Готфрид Сеелос, младший среди трех братьев-художников (старших звали Игнац и Густав), представителей позднего «бидермейера», родился 9 января 1829 г. в Больцано. Закончив францисканскую гимназию в родном городе, он изучал философию в Вероне и Инсбруке, а художественное формирование получил в Вене, у Йозефа Селении и Йоганна Новопацкого. С 1850-х гг. активно выставлялся в Вене, Больцано, Мюнхене, Берлине. После поездки в Италию в 1853–54 гг. целиком посвятил себя теме тирольского пейзажа. Скончался в Вене 13 марта 1900 г. (см. о нем: Die Brüder Seelos, каталог выставки в Больцано, в Риццоли-Хаус, 6.08. — 30.09.1993).

⁷ Йозеф Адам Ирсхара родился в Инсбруке в 1848 г. В 1874–1900 гг. много строил в Больцано и окрестностях, затем переселился в город Абсон близ Халла, где и скончался в 1925 г.; см. о нем: Basseti S. Bolzano e Gries nel XIX secolo: la vicenda urbanistica e architettonica // Villa Wendland; каталог выставки в Городской галерее Больцано, март – май 1999; Луис Скринси, строитель многочисленных местных вилл и домов; скончался в Больцано в 1890 г.

⁸ Письмо к Е. П. Достоевской, вдове брата, из Мерано [б. д.]. Частная коллекция Н. В. Паншева (Москва).

⁹ Совр. корсо Либерта (проспект Свободы) — при Муссолини большинство немецких топонимов было переименовано; сам отель Ауффингер стал именоваться «Метрополем» (теперь это жилой дом).

¹⁰ По сообщению Ханнса Рёсслера, Достоевская болела туберкулезом (см. его интервью).

¹¹ Письмо к Е. П. Достоевской из Гриеса от 25.03.1926. Частная коллекция Н. В. Паншева (Москва).

¹² Письмо к Е. П. Достоевской из Арко от 21.06.1926. Частная коллекция Н. В. Паншева (Москва).

¹³ Там же.

¹⁴ Kuntze М. Arco im Südtirol Arco. 1898.

¹⁵ Волоцкой М. В. Хроника рода Достоевского: 1506–1933. М., 1933. С. 131.

¹⁶ См. о нем примечание 6 в интервью Х. Рёсслера.

¹⁷ Письмо Э. Фальц-Фейна к Х. Рёсслеру от 2.03.1981. Архив музея Ф. М. Достоевского.

¹⁸ [В. v T.] Ein vergessenes Grab // Dolomiten, 13.10.1953.

¹⁹ Такое время указано в Метрической книге муниципалитета Больцано; в книге М. Волоцкого «Хроника рода Достоевского» (С. 131) указано «четыре с половиной часа».

²⁰ № 530 от 14.11.1926.

²¹ «в совершенно крайнем состоянии» (лат.); т. е. при смерти, в состоянии агонии.

²² La nostra iniziativa per Aimée Dostojewskij // La Rivista della Venezia Tridentina. 1931. № 7. С. 25 (в этой статье передается содержание публикаций в «Neue Freie Presse» и «Italia Letteraria», разыскать которые не удалось).

²³ Йозеф Эренхёфер родился в Штирии (Австрия) в 1880 г. С 1916 г. работал в Больцано; преподавал в государственном, а затем в королевском техникуме. Часто принимал государственные заказы, например, на скульптурное украшение вокзала и часовой башни и вообще был поклонником итальянского искусства. Его земляки критиковали подобный «коллабрационизм» с режимом, однако скульптора в первую очередь интересовало, действительно, искусство. Кроме того, он был истинным тирольским патриотом, и по ночам даже разбрасывал листовки на немецком языке, призывая к сохранению немецко-язычной культуры. В 1937 г. за подобное «диссидентство» он был выслан из Больцано в Гроссето, где и скончался в 1939 г.

²⁴ В эпитафии указана дата по старому стилю, хотя в данном случае было бы вернее поставить число по новому стилю (26 сентября).

²⁵ Onoranze postume ad una scrittrice russa // La Provincia di Bolzano, 13.12.1931; об установке памятника написал также ряд итальянских газет — Dolomiten, Gazzettino, Corriere della Sera, Popolo d’Italia.

²⁶ [B. v T.] Ein vergessenes Grab...

²⁷ Dostojewskijs Tochter ist in Gries begraben // Dolomiten, 14.02.56.

²⁸ Кладбище Ольтризарко (нем.: Оберау) было устроено в 1930-х гг. близ уже существоваших еврейского и евангелического кладбищ; сюда, в одну общую могилу, были перенесены останки с упраздненного кладбища в Гриесе.

²⁹ Dolomiten, 1.06.1957.

³⁰ Malfer V. Aimée Dostojewskij. Zum 50 Todestag // Der Schlern. 1976. P. 673–674.

³¹ Первая статья с рассказом о могиле Достоевской появилась уже в 1941 г.: Barblan G. Dove riposa la figlia di Dostojewski // Atesia Augusta. 1941. III, 1. P. 25–26.

³² Захоронения на кладбище прекратились в 1950-х гг.

³³ Натова Н. Дочери Ф. М. Достоевского и место их последнего успокоения // Русская мысль. 1981. № 3353. 26 марта; см. также Иванов А. [псевдоним А. И. Натова] К истории могилы Л. Ф. Достоевской // Новый журнал. Нью-Йорк. 1988. Кн. 170. С. 296–297.