Юродивый герой

Юродивый герой — герой с особым типом сознания, проникнутого христианской идеей, с особыми пространственно-временными представлениями и ощущениями. При этом внешние атрибуты юродивого «Христа ради» Древней Руси редуцируются и отходят на второй план.

«Шут-юродивый» раннего творчества Достоевского в значительной мере замещается и вытесняется юродивым героем в зрелом периоде при существенном внешнем «обмирщении». Юродивый герой больший христианин, чем то принято в миру. Его честность, открытость и наивность порождают реакцию комизма и неприятия героя «миром». В этом смысле автор и за ним исследователи называют «юродивыми» Мышкина, Алешу Карамазова. Однако целый ряд персонажей и в этом смысле не являются юродивыми, но другие герои называют их так — это метафора, развернутая в сторону глубочайшего христианского мироощущения. Таково «юродство» Сони Мармеладовой. Повествователь в «Братьях Карамазовых» называет юродивыми монахов Варсонофия и Ферапонта. Это персонажи, близкие традиции ложного и природного юродства. Близки природному и одновременно юродству «Христа ради» Марья Лебядкина и Лизавета Смердящая. В раннем творчестве исследователи иногда называют юродивыми у Достоевского тех, кого точнее Н. М. Чирков именовал «шутами-юродивыми» за их сложную, двойственную натуру. В ряду главных героев имеются и такие, которые, не являясь юродивыми ни в одном из названных смыслов, используют юродское слово или юродский жест. Таков старец Зосима, отчасти Раскольников, Версилов, герой рассказа «Бобок» и «смешной человек».

Важнейшим юродским жестом-поступком является юродское странствие, которое в поэтике Достоевского получает статус сюжетообразующего мотива. Особым видом юродского странствия является странствие в инобытие в сознании героя. Такое странствие имеет значение композиционного приема в рассказах «Мальчик у Христа на елке», «Бобок», «Сон смешного человека». Оно — в мир мертвых, ангелов, в «золотой век», когда далекая звезда оказывается той же землей в другом времени. Такое странствие связано с предчувствиями, знамениями, откровением как зримым явлением истины нравственного бытия. В этом странствии Достоевский применяет прием амплификации сна и смерти, что и позволяет нарушить обычные пространственно-временные отношения и выработать собственную концепцию времени и пространства. Происходит вмещение пространства в пространство и времени во время. Предчувствия героя в этом случае связаны с болезненными состояниями по типу юродского сознания. «Странничество» юродивого героя имеет еще одну важную поэтическую функцию в романном мире Достоевского. Такой герой выполняет роль медиатора между всеми остальными героями. Комизм и трагизм юродивого героя черпает свою наполненность из древних культурных пластов и ориентирован на адаптированный народным сознанием христианский идеал. Путь юродивого героя — это путь к народу, к народному сознанию и пониманию идеала. Ряд юродивых героев (или героев типа «святого старца», близких по духу к юродству, как Зосима) предваряет и предуготавливает появление в мире Достоевского непосредственно образа Иисуса Христа в «Легенде о Великом инквизиторе». С образом юродивого героя у Достоевского связывается идея мгновенного нравственного преображения и нового мироустройства на началах любви и согласия. Изучение юродства и юродивых у Достоевского стало возможным после выхода в свет ряда известных работ Д. С. Лихачева и А. М. Панченко, раскрывших феноменологию древнерусского юродства.

Иванов В. В.