Антигерой

Антигерой — обозначение, возникшее на страницах «Записок из подполья» и вошедшее в культурный и литературный обиход (см., например, «микророман» польского прозаика К. Филиповича «Дневник антигероя»). Употребляется и как литературоведческий термин. Заканчивая «Записки», подпольный человек рассуждает, не сделал ли он ошибки, начав их писать... Его не устраивают психологическая подоплека собственного сочинения, содержание «повести», раскрывшийся на страницах характер: «...в романе надо героя, а тут нарочно собраны все черты для антигероя...» (5; 178 — курсив Достоевского. — Прим. ред.). Антигерой — это самообозначение, естественно, вымышленного героя, входящее в его самохарактеристику, выражающее мучительный самоанализ и его личную оценку, по преимуществу эстетического порядка. Вместе с тем, конечно, это обозначение приоткрывает творческие интенции Достоевского-художника и принципы его характерологии, а в качестве метафоры подходит ко многим героям писателя, особенно к его бунтарям из больших романов. Взявшись показать в подпольном человеке «один из характеров протекшего недавнего времени», «одного из представителей еще доживающего поколения», Достоевский оговаривает, что хочет «вывести» его «перед лицо публики» — подчеркнем — «повиднее обыкновенного» (курсив В. С. — Прим. ред.). Тем самым писатель как бы раскрывает собственное правило создания характеров, состоящее в преувеличении и заострении, в отклонении от повторяющегося образца, во взрыве-переворачивании привычного (неслучайно за подпольным человеком еще закреплено определение «парадоксалист»). Соответственно, актуальна и оппозиция «герой» — «антигерой». Достоевский работает в принципах «реализма исключительного», творит «возможную реальность», ориентируется при изображении характеров на образ-аномалию, выпадающий из обычного, часто встречающегося. Внешним признакам антигероя соответствует и структура характера, в котором «кишат» «противоположные элементы» (5; 100), который определяется дурной бесконечностью болезненной рефлексии, нарушением этической ориентации и расхождением с общечеловеческой нравственной нормой и ценностью «живой жизни». Этот характер не имеет четких контуров и границ, далек от цельности, означает во многом распадение, деструкцию личности. На его примере гипертрофия самосознания предстает неотменимой принадлежностью современного человека. Это своего рода Гамлет «петербургского периода». Достоевский открыл этот тип характера и литературного героя. С одной стороны, дегероизация доходит в этой фигуре до предела и самоотрицания. В то же время «мелкая дрянность антигероя “Записок из подполья”» (Н. Лосский) сочетается в подпольном человеке с упрямым личностным проявлением и способностью к метафизическому бунту — гордому вызову миропорядку, богу, природе, обществу. Этот образ достаточно отдаленный от автора и во многом противоположный ему по ориентации, тем не менее понятен прежде всего в полемической связи, как контраргумент, доказательство от противного. Гордый пафос антигероя отчасти и совпадает с авторским. В повести Достоевского понятие антигероя не синонимично, не равноценно «отрицательному герою», «герою наоборот». Скорее всего, это все-таки герой, переживающий драму невоплощенности и зависимости от собственных противоречий, находящийся в состоянии мучительного раздвоения, мечущийся между полюсами добра и зла, неблагообразия и красоты. В его судьбе выражен, по словам самого Достоевского, «трагизм подполья», открытием и показом которого писатель гордился (См. также: подполье). Однако понятие антигероя в его расхожем употреблении чаще всего отрывается от конкретного контекста повести «Записки из подполья».

Свительский В. А.