Круглов Александр Васильевич

[5 (17) июня 1852, г. Великий Устюг Вологодской губ. — 9 (22) октября 1915, Сергиев Посад, под Москвой]

Прозаик, поэт, журналист, мемуарист, муж А. Н. Доганович. Учился в Вологодском уездном училище (1861–1862), в Вологодской гимназии (1862–1867), в 1869 г. окончил педагогические курсы, некоторое время преподавал. В 1873 г., решив стать профессиональным литератором, переехал в Петербург. По признанию Круглова, после встречи с Достоевским, резко раскритиковавшим его роман за книжность и незнание жизни, он уничтожил рукопись и стал печатать этнографические очерки, стихи, литературно-критические статьи. Вспоминая свою первую встречу с Достоевским, Круглов писал: «Мне было тогда всего 20 лет, и я только что приехал в Петербург. Федор Михайлович любовно, по-отечески встретил меня, юношу, и его правдивое веское слово было для меня светом. Он указал мне путь, ободрил меня и многое пророчески предрек. Этот нервный, худощавый человек с проникновенным взглядом серых глаз умел читать в душах людей и действовать на них. Я не раз в жизни уклонялся с пути, который сам считал верным, но всегда, как маяк, светил мне образ великого писателя и помогал вернуться на истинный путь. В моих ушах и теперь звучат слова Достоевского, который произносил их порывисто, стуча пальцами по столу:

— Бойтесь партий. Россия — вот кому обязан служить писатель и больше никому. Русское народное дело — вот наша цель. Русский писатель должен быть верующим, ибо только Христос — истинный путь. Все должны быть нравственны, а писатель наипаче. А что такое нравственность? Где мерило? Опять-таки — один Христос, Его Евангелие».

Круглов оставил воспоминания о похоронах Достоевского: «...Да, это были "национальные русские проводы национального русского писателя". Не кружок провожал своего человека, а вся Россия — своего писателя и наставника. Двадцатитысячная толпа народу шла за гробом; погребальная процессия растянулась на две версты. Гроб несли на руках почитатели покойного и его сотоварищи — писатели. Целая аллея венков, высоко поднятых, терялась вдали. Это было море зелени. Из венков выдавались особенно: венок от инженерного училища, от "Славянского общества" и от "Русской речи". От инженерного училища, где учился Достоевский, был роскошный венок, на верху которого качался широкий пальмовый лист. На роскошном венке от "Славянского общества" была надпись: "Русскому человеку"; к венку с обеих сторон примыкала гирлянда длиною в 30 сажень; она окружала гроб и неслась на траурных шестах.

От "Русской речи" мы (я и Л. К. Попов, деятельный сотрудник журнала) несли большую трехцветную русскую хоругвь, из оранжевого, белого и черного цветов с большим лавровым венком, с надписью посредине "Достоевскому", а внизу "От редакции журнала "Русская речь"".

Хоругвь была очень тяжела, и нам нести ее было трудно. На помощь явилось много охотников.

В церкви наша хоругвь была внесена на хоры и поставлена так, что она сверху осеняла гроб Достоевского. Это вышло очень торжественно и знаменательно. Мне невольно вспомнился тот момент, когда на Пушкинском празднике Достоевский взошел на кафедру, а сзади его, как рамку, держали венок. Тогда венчали живого Достоевского, а теперь венчали его мертвого — та же Россия.

Я не буду описывать подробно похорон — кто не помнит этого? Но нельзя не отметить еще раз того порядка, какой царил все время, несмотря на многотысячную толпу и на то, что "полиции совсем почти не было". С свинцовой тяжестью на сердце возвращался я с похорон, с сознанием, что не скоро будет другой, который заменит нам Достоевского». В письме к Круглову от 27 марта 1915 г. вдова писателя А. Г. Достоевская благодарит его за новый факт из биографии мужа: «...О том же, что Федор Михайлович отдал свои калоши нищему и Вы и Соловьев это видели — я узнаю в первый раз, и было бы интересно узнать подробности. Подобных случаев с мужем было множество; иногда он возвращался усталым пешком, так как весь кошелек высыпал в чью-нибудь руку (швейцара в доме не было, и некому было заплатить за извозчика)...».

В 1907–1914 гг. Круглов издавал и редактировал журнал «Дневник писателя» (с 1910 г. — «Светоч и дневник писателя»).