М.М. Достоевскому (30 сентября 1844)
30 с<ентября>.
Любезный брат.
Я получил «Дон Карлоса» и спешу отвечать как можно скорее (времени нет). Перевод весьма хорош, местами удивительно хорош, строчками плох; но это оттого, что ты переводил наскоро. Но, может быть, всего-то пять, шесть строчек дурных. Я взял смелость кое-что поправить, также кой-где сделать стих позвучнее. Всего досаднее, что местами ты вставлял иностранные слова, н<а>п<ример> комплот. Этого допустить нельзя. Также (впрочем, я не знаю, как в подлиннике) ты употребляешь слово сир. Сколько мне известно, этого слова в Испании не было, а употреблялось только в Западной Европе в государствах нормандского происхождения. Но это всё пустяки сущие. Перевод удивительно как хорош. Лучше чем я ожидал. — Я отнесу его этим дуракам в «Репертуар».1 Пусть рты разинут. Если же (чего я боюсь) есть уже у них перевод Ободовского, то в «О<течественные> записки». За мелочь не продам, будь покоен. Как только продам, пришлю деньги. Что же касается до издания Шиллера, то, разумеется, я с тобой согласен, даже сам хотел предложить тебеа разделить на 3 выпуска. Пустим сперва: «Разб<ойников>», «Фиеско», «Дон Карлоса», «Коварство», Письма о Карлосе и Наивн<ости>.2 Это будет очень хорошо. Насчет издателей посмотрим. Но штука в том, что гораздо лучше самим; иначе нет барыша. Ты только переводи, а насчет денег не беспокойся: как-нибудь их найдем, так ли этак ли — всё равно. Только вот что, брат, через месяц это дело нужно кончить, то есть решиться, ибо объявление не может быть выпущено после, а без объявления мы погибли. Вот почему я и прикажу припечатать несколько слов о сем в «Репертуаре».
Перевод произведет сенсацию. (Малейший успех — и барыш удивительный.)3
Ну, брат, — я и сам знаю, что я в адских обстоятельствах; вот я тебе объясню:
Подал я в отставку, оттого что подал, то есть, клянусь тебе, не мог служить более. Жизни не рад, как отнимают лучшее время даром. Дело в том, что я, наконец, никогда не хотел служить долго, след<овательно>, зачем терять хорошие годы? А наконец, главное: меня хотели командировать — ну, скажи, пожалуйста, что бы я стал делать без Петербурга. Куда я бы годился? Ты меня хорошо понимаешь?
Насчет моей жизни не беспокойся. Кусок хлеба я найду скоро. Я буду адски работать. Теперь я свободен. Но что я буду делать теперь, в настоящую-то минуту? — вот вопрос. Вообрази себе, брат, что я должен 800 руб., из коих хозяину 525 руб. асс<игнациями> (я написал домой, что долгов у меня 1 500 руб., зная их привычку присылать 1/3 чего просишь).
Никто не знает, что я выхожу в отставку. Теперь, если я выйду, — что тогда буду делать. У меня нет ни копейки на платье. Отставка моя выходит к 14 октябр<я>.4 Если свиньи-москвичи промедлят, я пропал. И меня пресерьезно стащут в тюрьму (это ясно). Прекомическое обстоятельство. Ты говоришь, семейный раздел.5 Но знаешь ли ты, чего прошу я? За отстранение мое от всякого участия в имении теперь и за совершенное отчуждение, когда позволят обстоятельства, то есть за уступку с сей минуты моего имения им, — я требую 500 руб. сереб<ром> разом и другие 500 уплатою по 10 руб. сер<ебром> в месяц (вот всё, что я требую). Согласись, что немного и никого не обижаю. Они и знать не хотят. Согласись еще, что не мне предлагать им это теперь. Они мне не доверяют. Они думают, что я их обману. Поручись, душа моя, пожалуйста, за меня. Скажи именно так: что ты готов всем поручиться за меня в том, что я не простру далее моих требований.6 Если у них нет столько денег, то в моем положении 700, даже 600 руб. могут быть отрадными; я еще могу обернуться, и за это поручись, что это примется в уплату всей суммы 500 руб. сер<ебром> и 500 р. сер<ебром> интервалами.
Ты говоришь, спасение мое драма. Да ведь постановка требует времени.7 Плата также. А у меня на носу отставка (впрочем, милый мой, если бы я еще не подавал отставки, то подал бы сейчас. Я не каюсь).
У меня есть надежда. Я кончаю роман в объеме «Eugenie Grandet». Роман довольно оригинальный. Я его уже переписываю, к 14-му я наверно уже и ответ получу за него. Отдам в «О<течественные> з<аписки>». (Я моей работой доволен). Получу, может быть, руб. 400, вот и все надежды мои. Я бы тебе более распространился о моем романе, да некогда8 (драму поставлю непременно. Я этим жить буду).
Свинья-Карепин глуп как сивый мерин.9 Эти москвичи невыразимо самолюбивы, глупы и резонеры. В последнем письме Карепин ни с того ни с сего советовал мне не увлекаться Шекспиром! Говорит, что Шекспир и мыльный пузырь всё равно. Мне хотелось, чтобы ты понял эту комическую черту, озлобление на Шекспира. Ну к чему тут Шекспир? Я ему такое письмо написал!10 Одним словом, образец полемики. Как я его отделал. Мои письма chef-d'œuvre14 летристики.11
Брат, пиши домой как можно скорее, пожалуйста, ради самого Создателя. Я в страшном положении; ве<дь> 14 самый дальний срок; я уже 11/2 месяца, как подал. Ради Небес! Проси их, чтобы прислали мне.12 Главное, я буду без платья. Хлестаков соглашается идти в тюрьму, только благородным образом.13 Ну, а если у меня штанов не будет, будет ли это благородным образом?..
...Карепи<н>б водку пьет, имеет чин и в Бога верит. Своим умом дошел.
Мой адрес: у Владимирской церкви в доме Прянишникова,в в Графском переулке. Спросить Достоевского.
Я чрезвычайно доволен романом моим. Не нарадуюсь. С него-то я деньги наверно получу, а там —
Извини, что письмо безо всякой связи.
а Далее было начато: выпу<стить>
б Далее было: пьет, <—>, серит (зачеркнуто, возможно, не Достоевским)
в Далее было: что
Печатается по подлиннику: РГБ. Ф.93.I.6.11.
Впервые опубликовано: Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М. Достоевского. СПб., 1883. Отд. II. С. 29—31.
Датируется 1844 г., так как речь в письме идет о заказанном еще в апреле переводе «Дон Карлоса» Шиллера.
1 См. письмо от июля – начала августа 1844 г., примеч. 2.
2 Письма о «Дон Карлосе» (1788) и статья «О наивной и сентиментальной поэзии» (1794—1796).
3 Издать задуманные в 1844 г. выпуски переводов Шиллера не удалось. Позднее вышли следующие переводы М.М. Достоевского из Шиллера: «Дон Карлос» (Библиотека для чтения. 1848. Т. 86. Отд. II. С. 111—202; Т. 87. Отд. II. С. 1—32, 81—136); «Наивная и сентиментальная поэзия. Статья первая» (Отечественные записки. 1850. № 2. Отд. II. С. 93—114); «Разбойники» («Драматические сочинения Шиллера в переводах русских писателей, изданные под редакцией Н.В. Гербеля». СПб., 1857. Ч. 3. С. 1—171; тут же исправленный и дополненный «Дон Карлос»); стихотворение «Боги Греции» (Светоч. 1860. № 1. С. 11).
4 См. письмо от 19 сентября 1844 г., примеч. 8.
5 Имеется в виду раздел оставшихся после смерти родителей деревень Даровое и Черемошня Тульской губернии Каширского уезда.
6 М.М. Достоевский умолял П.А. Карепина в письме от 3 октября 1844 г.: «Брат Федор Вам готов дать Акт, свидетельство или подписку — всё, что угодно, что он торжественно отказывается от своей части; я же, с своей стороны, какое угодно Вам поручительство...» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 368). См. письмо от 7 сентября 1844 г., примеч. 1.
7 М.М. Достоевский писал П.А. Карепину еще 25 сентября 1844 г.: «Я читал, с восхищением читал его (Ф.М. Достоевского. — Ред.) драмы. Нынешней зимою они явятся на петербургской сцене» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 365). А.М. Достоевский вспоминал в открытом письме к А.С. Суворину от 5 февраля 1881 г.: «Еще в 1842 г., то есть гораздо ранее "Бедных людей", брат мой написал драму "Борис Годунов". Автограф лежал часто у него на столе, и я — грешный человек — тайком от брата нередко зачитывался с юношеским восторгом этим произведением. Впоследствии, уже в очень недавнее время, кажется в 1875 г., я в разговорах с братом покаялся ему, что знал о существовании его "Бориса Годунова" и читал эту драму. На вопрос мой: "Сохранилась ли, брат, эта рукопись?", он ответил только, махнув рукой: "Ну, полно! Это... это детские глупости!"» (Новое время. 1881. 8 февраля. № 1778). Известно, что еще в начале 1841 г. перед отъездом в Нарву Михаил Михайлович на своем прощальном вечере (о его датировке см. письмо от 27 февраля 1841 г., примеч. 1) слышал чтение отрывков из задуманных Достоевским драм «Мария Стюарт» и «Борис Годунов», над которыми начинающий писатель продолжал работать и в следующем году (см.: Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М. Достоевского. СПб., 1883. Отд. I. С. 41, 49; Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 328). Об этих замыслах см.: Алексеев М.П. О драматических опытах Достоевского // Творчество Ф.М. Достоевского: 1821—1881—1921: Сб. ст. и материалов. Одесса, 1921. С. 49—52). Сам Достоевский в письме от второй половины января 1844 г. (см. примеч. 3) упоминал как об «оконченной драме» о «Жиде Янкеле», но брат вряд ли ее читал, так как в этот период в Петербург не приезжал. Скорее всего его надежды на успех Достоевского как драматурга основывались на знакомстве с названными выше незавершенными замыслами или другими не дошедшими до нас пьесами, которые могли стать ему известны во время пребывания Федора Михайловича в Ревеле летом 1843 г. Слова «с восхищением читал» могли быть и преувеличением для корреспондента, которого он хотел убедить в правильности избранного братом литературного пути (см. ниже, примеч. 12).
8 По-видимому, Достоевский заканчивал в это время первую редакцию «Бедных людей».
9 Цитата из комедии Гоголя «Ревизор» (д. 5, явл. VIII).
10 См. письмо П.А. Карепину от 19 сентября 1844 г.
11 Кроме упомянутого выше см. также письма от 31 августа (или 1 сентября) 1844 г. и от 7 сентября 1844 г.
12 Получив это письмо, М.М. Достоевский в тот же день 3 октября 1844 г. отправил П.А. Карепину письмо, в котором, ручаясь за выполнение братом предложенных им денежных условий, выражал веру в его будущее. «Он подал, как Вы уже знаете, в отставку, — писал М.М. Достоевский. — Но это меня не много беспокоит; человек с его дарованиями без хлеба не останется. Он избрал для себя новую, лучшую дорогу, и так как два дела делать вдруг нельзя, он вполне предался тому, к которому чувствовал более склонности» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 366).
13 Достоевский имеет в виду следующие слова из монолога Хлестакова («Ревизор», д. 2, явл. VII): «Что, если в самом деле он потащит меня в тюрьму? Что ж? если благородным образом, я, пожалуй... нет, нет, не хочу».