М.М. Достоевскому (ноябрь 1844)

<...> Нужно заметить тебе, любезный брат, что последнее письмо мое в Москву было немножко слишком желчно, даже грубо. Но я был ввергнут во всевозможные бедствия, я страдал в полном смысле слова, я был без малейшей надежды — немудрено, что физические и нравственные мучения заставили меня писать желчную, резкую правду...
Итак, я со всеми рассорился. Дядюшка, вероятно, считает меня неблагодарным извергом, а зять с сестрою — чудовищем. Меня это очень мучает. Но со временем я надеюсь помириться со всеми. Из родных остался мне ты один. Остальные все, даже дети, вооружены против меня. Им, вероятно, говорят, что я мот, забулдыга, лентяй, не берите дурного примера, вот пример — и тому подобное. Эта мысль мне ужасно тяжела. Но Бог видит, что у меня такая овечья доброта, что я, кажется, ни сбоку, ни спереди не похож на изверга и на чудовище неблагодарности. Со временем, брат, подождем. Теперь я отделен от вас от всех со стороны всего общего; остались те путы, которые покрепче всего, что ни есть на свете, и движимого и недвижимого. А что я ни делаю из своей судьбы — какое кому дело? Я даже считаю благородным этот риск, этот неблагоразумный риск перемены состояния, риск целой жизни — на шаткую надежду. Может быть, я ошибаюсь. А если не ошибаюсь?..
Итак, Бог с ними! Пусть говорят, что хотят, пусть подождут. Я пойду по трудной дороге! <...>

Печатается по тексту письма М.М. Достоевского П.А. Карепину от 28 ноября 1844 г.: ИРЛИ. Ф.56. № 405.
Впервые опубликовано: Вестник ЛГУ. 1972. № 2. Серия истории, языка и литературы. Вып. 1. С. 155 (см. также: Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 369).

Подлинник письма до нас не дошел; публикуемые отрывки приводятся М.М. Достоевским в доказательство того, что Ф.М. Достоевский раскаивается «за невежливое письмо» его к П.А. Карепину. Датируется письмо ноябрем 1844 г.: в упоминаемом в нем «последнем письме» (по-видимому, письме П.А. Карепину после 7 — до 19 сентября 1844 г.) Достоевский вновь повторял просьбу о высылке денег в счет его доли наследства; из цитируемого письма ясно, что П.А. Каренин согласился исполнить его просьбу и Ф.М. Достоевский считает себя отделенным от «всего общего» (общего наследства); следовательно, Достоевский написал это письмо после ответа ему П.А. Карепина и до письма М.М. Достоевского от 28 ноября 1844 г.
Отрывки из письма брата М.М. Достоевский приводит, опровергая резкие суждения опекуна о его характере: «Вы сердитесь на него, любезный брат, за невежливое письмо его, но, поверьте, он и сам теперь в этом раскаивается <...> Из этого (то есть из приведенных М.М. Достоевским фрагментов письма. — Ред.) уж Вы можете видеть, любезный брат, что он не злой человек; о, он очень, очень добр. Жаль, что Вы не знаете его лично — Вы переменили бы свое мнение» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 369). В том же письме М.М. Достоевский не соглашается и с «точкой зрения» Карепина: «Что ни говорите, любезный брат, а я слепо верю в его необыкновенное дарование и уверен, что на избранном им поприще рано или поздно он составит себе славное имя. Правда, я совершенно согласен с Вами, что всё это можно бы сделать иначе, не вдруг, осторожнее, рассудительнее. Но и то сказать, всё зависит от того, с какой точки зрения станешь смотреть на предмет; с одной стороны, брат может показаться человеком ветреным, нерассудительным... не спорю; с другой — человеком с сильною душою и энергическим характером» (Там же).