Дарья Онисимовна (Настасья Егоровна)
Вдова надворного советника, мать Оли — девушки-самоубийцы. В третьей части ошибочно (? — ѲедоръДостоевскiй.ru) именуется Настасьей Егоровной (см.: Карпачева Т. С. Как Дарья Онисимовна стала Настасьей Егоровной в романе Ф. М. Достоевского «Подросток» // Вестник МГПУ. М., 2014. № 1 (12). С. 37–45). Аркадий Долгорукий, до этого видевший ее мельком, впервые разглядел уже после смерти Оли, когда та уже чуть успокоилась и согласилась подсесть к столу с самоваром: «...даже мать выкушала две чашечки, конечно после чрезвычайных просьб и почти насилия. А между тем, искренно говорю, никогда я не видел более жестокого и прямого горя, как смотря на эту несчастную. После первых взрывов рыданий и истерики она даже с охотой начала говорить, и рассказ ее я выслушал жадно. Есть несчастные, особенно из женщин, которым даже необходимо дать как можно больше говорить в таких случаях. Кроме того, есть характеры, так сказать, слишком уж обшарканные горем, долго всю жизнь терпевшие, претерпевшие чрезвычайно много и большого горя, и постоянного по мелочам и которых ничем уже не удивишь, никакими внезапными катастрофами и, главное, которые даже перед гробом любимейшего существа не забудут ни единого из столь дорого доставшихся правил искательного обхождения с людьми. И я не осуждаю; тут не пошлость эгоизма и не грубость развития; в этих сердцах, может быть, найдется даже больше золота, чем у благороднейших на вид героинь, но привычка долгого принижения, инстинкт самосохранения, долгая запуганность и придавленность берут наконец свое. Бедная самоубийца не походила в этом на маменьку. Лицом, впрочем, обе были, кажется, одна на другую похожи, хотя покойница положительно была недурна собой. Мать же была еще не очень старая женщина, лет под пятьдесят всего, такая же белокурая, но с ввалившимися глазами и щеками и с желтыми, большими и неровными зубами. Да и всё в ней отзывалось какой-то желтизной: кожа на лице и руках походила на пергамент; темненькое платье ее от ветхости тоже совсем пожелтело, а один ноготь, на указательном пальце правой руки, не знаю почему, был залеплен желтым воском тщательно и аккуратно <...> Они приехали из Москвы. Она уже давно вдовеет, “однако же надворная советница”, муж служил, ничего почти не оставил, “кроме двухсот рублей, однако, пенсиону. Ну что двести рублей?” Взрастила, однако же, Олю и обучила в гимназии».
И Дарья Онисимовна рассказывает хозяйке квартиры и Подростку всю печальную историю их унижений: дошли до полной нищеты, дочь дала объявление в газетах, начали поступать гнусные предложения, и вот всё закончилось петлей...
В дальнейшем Дарья Онисимовна (особенно в третьей части романа, став уже по недосмотру автора и издателей Настасьей Егоровной) принимает самое активное участие в развитии действия, играя роль посредника и информатора. Она коротко сошлась с Анной Андреевной Версиловой, Татьяной Павловной Прутковой, Лизой Долгорукой, самим Подростком и многими другими героями романа, вплоть до Ламберта; становится нянькой ребенка Лидии Ахмаковой (от князя Сергея Петровича Сокольского), которого взял на содержание Версилов.