Написана картина «Венчание Достоевского с Анной Сниткиной в Свято-Троицком соборе Лейб-гвардии Измайловского полка»

15 февраля 1867 года в Троицком соборе Измайловского полка состоялось венчание Федора Михайловича Достоевского с Анной Сниткиной. Но мало кто задумывался, почему великий писатель выбрал именно этот собор (ведь на тот момент жил он довольно далеко)? Дело в том, что Федор Михайлович дважды снимал в Петербурге квартиры возле собора и долгое время был его прихожанином.

Интереснейшее и крайне подробное исследование провели сотрудники музея Достоевского. Первое посещение Достоевским Измайловской слободы нельзя назвать радостным: Федор Михайлович только вернулся в город после каторги и ссылки. 3 марта 1860 года он снял квартиру в доме действительного статского советника Никифора Полибина, профессора уголовного и гражданского права, который в свое время был преподавателем у Достоевского в Инженерном училище и даже принимал у будущего писателя экзамены по законоведению. Дом, увы, не сохранился, и мы знаем лишь о том, что стоял он в районе д. 1 по 3-й Красноармейской ул. (ранее: 3-я рота Измайловского полка д. 5, кв. 10).

Именно здесь он писал свои «Записки из Мертвого дома» и «Бедные люди». Тогда Федор Михайлович впервые стал прихожанином Измайловского собора, и храм произвел на него столь приятное впечатление, что именно здесь писатель назначил венчание с Анной Григорьевной Сниткиной. Она оставила любопытные, не лишенные юмора, воспоминания о том дне.

«...День прошел быстро, и к пяти часам я была уже причесана и одета в подвенечное платье, из белого муара с длинным шлейфом. Как прическа, так и платье были мне к лицу, и я была этим очень довольна.

Свадьба была назначена в семь часов, а к шести за мною должен был приехать племянник Федора Михайловича — Федор Михайлович-младший, которого мой жених выбрал своим шафером.

К шести часам собрались мои родные, все было готово, но шафер не приезжал, не привозили и сына П. М. Ольхина, мальчика, который должен был нести предо мною образ. Я уже начинала сильно беспокоиться; мне представилось, что Федор Михайлович заболел, и я жалела, что не послала днем узнать о его здоровье.

Наконец, уже в семь часов, Федор Михайлович младший поспешно вошел в комнату и заторопил меня.

— Анна Григорьевна, вы готовы, поедемте! Ради Бога, поедемте скорее! Дядя уже в церкви и страшно беспокоится, приедете ли вы? Мы до вас ехали более часу, да назад придется ехать не менее. Подумайте, как измучается за эти два часа Федор Михайлович!

— Но ведь мальчика еще не привезли, — сказала я.

— Поедемте без мальчика, только бы поскорее успокоить Федора Михайловича.

Меня благословили, мы с мамой обнялись, и меня закутали в шубу. В последнюю минуту появился и хорошенький мальчик Костя, одетый в красивый русский костюм. Мы вышли. На лестнице стояло много народу. Все жильцы наших домов пришли меня проводить. Одни целовали меня, другие жали руку, все громко желали счастия, а сверху кто-то сыпал на меня хмель, обещавший, по примете, мне “жить богато”. Я была очень тронута такими сердечными проводами. Мы сели в карету и быстро поехали. Только через несколько минут мы с сестрой заметили, что маленький Костя сидит без шубы и шапочки. Мы испугались, что мальчик простудится. Я прикрыла его своим широким салопом, и ом немного погодя крепко уснул.

Подъехали к Измайловскому собору. Шафер завернул сонного Костю с головою в свою теплую шинель и понес его по высокой лестнице в церковь. Я же, с помощью лакея, вышла из кареты и, закрыв фатою образ, вошла в собор. Завидев меня, Федор Михайлович быстро подошел, крепко схватил меня за руку и сказал:

— Наконец-то я тебя дождался! Теперь уж ты от меня не уйдешь!

Я хотела ответить, что и не предполагала уходить, но, взглянув на него, испугалась его бледности. Не дав ответить мне ни слова, Федор Михайлович быстро повел меня к аналою. Началось венчание.

Церковь была ярко освещена, пел прекрасный хор певчих, собралось много нарядных гостей, но обо всем этом я узнала уже потом, из рассказов; до половины обряда я была в каком-то тумане, машинально крестилась и чуть слышно отвечала на вопросы священника. Только после причащения голова моя прояснилась, и я начала горячо молиться. После венчания и благодарственного молебна начались поздравления. Потом муж мой повел меня расписываться в какой-то книге. На этот раз “мальчика с образом” одели, и мы отправились на нашу новую квартиру. Костя по дороге не заснул, но, злодей, потом рассказывал, что “дядя и тетя дорогой все целовались”.

Когда мы приехали, все гости были уже в сборе. Мама и мой посаженый отец торжественно нас благословили. Начались поздравления с бокалами шампанского. Все, присутствовавшие на венчании и меня не знавшие, очень удивились, когда вместо бледной и серьезной девушки, которую только что видели в церкви, пред ними явилась румяная, жизнерадостная и сияющая счастьем “молодая”. Федор Михайлович тоже весь сиял. Он подводил ко мне своих друзей, знакомил и говорил:

— Посмотрите, какая она у меня прелестная! Она у меня чудесный человек! У нее — золотое сердечко! — и прочие похвалы, которые меня страшно конфузили. Затем представил меня дамам и очень был доволен, что я каждой сумела сказать что-нибудь любезное и им, видимо, понравилась.

В свою очередь я подводила мужа к своим друзьям и родным и была счастлива, замечая то чарующее впечатление, которое он на них производил.

Федор Михайлович любил широко угощать, а потому шампанского, конфет и фруктов было в изобилии.

Только в двенадцатом часу гости разъехались, и мы долго сидели вдвоем, вспоминая подробности этого чудного для нас дня».

Венчали молодоженов священник Измайловского полка Коссович-Динаровский Василий Григорьевич с диаконом Лукой Дубецким. Вот еще один отрывок из воспоминаний А. Г. Достоевской, связанный с собором:

«...8 июля 1871 года, в ясный, жаркий день, вернулись мы в Петербург после четырехлетнего пребывания за границей.

С Варшавского вокзала мы Измайловским проспектом проезжали мимо собора св. Троицы, в котором происходило наше венчание. Мы с мужем помолились на церковь; на нас глядя, перекрестилась и наша малютка дочь.

— Что ж, Анечка, — сказал Федор Михайлович, — ведь мы счастливо прожили эти четыре года за границей, несмотря на то, что подчас было трудновато. Что-то даст нам петербургская жизнь? Все пред нами в тумане... Предвижу много тяжелого, много затруднений и беспокойств, прежде чем станем на ноги. На одну помощь Божию только и надеюсь!»

В 1872 году супруги Достоевские вновь сняли квартиру возле Измайловского собора, на этот раз уже буквально в 5 минутах ходьбы от него. Любопытствующие могут и сейчас посмотреть на этот сохранившийся дом, находящийся практически сразу за часовней собора по 2-й Красноармейской ул. д. 11. Супруги сняли пятикомнатную квартиру на втором этаже флигеля, расположенного во дворе (в этом же доме позже жил настоятель Измайловского собора прот. Михаил Чельцов, расстрелянный большевиками во время «красного террора» и причисленный Церковью к лику мучеников и исповедников российских).

Вот что пишет об этом в своих воспоминаниях Сниткина:

«...К осени 1872 года мы несколько оправились от тяжелых впечатлений этого несчастного для нас лета и, вернувшись из Старой Руссы, поселились во 2-й роте Измайловского полка, в доме генерала Мевес. Квартира наша помещалась во втором этаже особняка, в глубине двора. Она состояла из пяти комнат, небольших, но удобно расположенных, и гостиной в три окна. Кабинет Федора Михайловича был средней величины и находился вдали от детских комнат, так что дети своим шумом и беготней не могли мешать Федору Михайловичу вовремя его занятий.

Хоть муж и работал все лето над романом, но до того был не удовлетворён своим произведением, что отбросил прежде намеченный план и всю третью часть переделал заново».

Интересное предположение высказал доктор филолгических наук Борис Николаевич Тихомиров, исследуя обстоятельства проживания здесь четы Достоевских: «...У нас нет оснований сомневаться в мотивировке причин переезда, указанной А. Г. Достоевской (поближе к редакции “Гражданина”), но стоит отметить одно любопытное совпадение: в марте 1873 г. в доме Фон-Мевеса по 2-й Роте Измайловского полка открывался Ночлежный дом на 126 человек, основанный Обществом ночлежных приютов. Можно предположить, что перспектива подобного соседства также могла ускорить перемену места жительства Достоевских».

Ночлежку для бедных открыла известная благотворительница Юлия Денисовна Засецкая (дочь легендарного Дениса Давыдова), с которой впоследствии писатель поддерживал теплые дружеские отношения и которая оказала немалую помощь вдове писателя после его смерти (именно в спорах с Юлией Денисовной, перешедшей из православия в лютеранство, Достоевский и произнес свое знаменитое: «Нельзя быть русским, не исповедуя православие...»).

До юбилея Федора Михайловича осталось немногим больше двух лет. 11 ноября 2021 года мы будем отмечать двухсотлетие со дня рождения великого классика. А в прошлом году мы вспоминали 150-летие венчания Достоевского в Измайловском соборе. И за всё это время не было написано ни одной картины, ни одного рисунка этого немаловажного для нашей истории события.

По благословению настоятеля собора протоиерея Геннадия Бартова мы обратились за помощью к известной художнице Вере Федоровне Загорской. Загорская работает, главным образом, в технике акварели, а также не чужд ей карандаш. Пишет портреты, пейзажи, натюрморты. Ее произведения отличаются ясным пластическим решением, проработанностью формы, деталей и сложностью решения в пространстве. В них нет давления техники над изображением, не нарушена пластика мазка, а очарование настолько велико, что произведения бесконечно приковывают внимание.

В. Ф. Загорская — участник персональных, российских и зарубежных выставок. Ее работы находятся в частных собраниях Дании, Германии, Швеции.

После нескольких месяцев напряженной работы Вера Федоровна передала в Измайловский собор первую в истории картину «Венчание Достоевского с Анной Сниткиной в Свято-Троицком соборе Лейб-гвардии Измайловского полка».

14 августа 2018