Шиле Аделаида Гавриловна

[14 (26) апреля 1842, Уфа — 1919]

Писательница. Приехала в Петербург из Уфы в середине 1864 г. Окончила в Нижнем Новгороде Мариинский институт для благородных девиц. Начала свою литературную карьеру с переводов экономических работ, затем перешла к художественному переводу, печаталась в различных периодических изданиях. В РГАЛИ (Ф. 212. Оп. 7. Ед. хр. 3) сохранились «Воспоминания неустановленного лица» под заглавием «Страничка из моих литературных воспоминаний» — вариант печатных мемуаров Шиле «Из воспоминаний о Ф. М. Достоевском» (Современная жизнь. СПб., 1906. 1 (14) февр. № 19) и «Памяти Ф. М. Достоевского» (Биржевые ведомости. 1911. 27 янв. № 12144, веч. вып.).

«Я познакомилась с покойным писателем Достоевским в 1864 г., — пишет Шиле в мемуарах "Из воспоминаний о Ф. М. Достоевском", — что связано со временем, с которого начинаются мои искания литературной работы. Со всех сторон мне говорили, что без литературных знакомств работу найти немыслимо, а встретиться с кем-нибудь из известных литераторов того времени возможно было в книжных магазинах Базунова, бывших у Казанского моста (где теперь Учетный банк), Звонарева (у Аничкова моста, в д<оме>, где теперь химическая лаборат<ория>), или Кожанчикова (в Гостином дворе). В этих трех пунктах ежедневно сходились литераторы той или иной группы между 3 и 5 часами.

Мне, с моим общительным характером, не представляло никакого труда заводить литературные знакомства: я стала посещать эти книжные магазины и имела случай познакомиться с Ф. М. Достоевским через посредство покойного А. Ф. Базунова, который рекомендовал меня Федору Михайловичу, как ищущую литературную работу.

Чтобы узнать, насколько я владею иностранными языками, Ф<едор> М<ихайлович> велел мне принести ему какой-нибудь перевод. В то время я только что окончила перевод книги Дэбе "Philosophie du mariage" [«Философия брака»], заказанным мне неким Тюриным, служащим в книжном магазине Я. А. Исакова и, на мое несчастье, внезапно умершим. По совету Базунова я понесла показать этот перевод Ф. М. Недели через две получаю от него письмо по городской почте, в котором он сообщил мне, что перевод одобрил и передал А. Ф. Базунову, с просьбой издать эту книжку за приличный гонорар.

Получив это письмо, я на другой же день была у Ф<едора> М<ихайловича>, жившего в то время на Екатерининском канале (близ Малой Мещанской) в chambres garnies [меблированные комнаты]. Встретил он меня, как и в первый день знакомства, тепло и ласково и пообещал мне дать работу в своем журнале "Эпоха".

После первых же слов он сказал:

— Всё это хорошо, но ведь вам нужны деньги, приходите завтра к Александру Федоровичу, — я вам устрою аванс.

В назначенный час я прихожу к Базунову. Достоевский был уже там. Взяв меня за руку, Ф<едор> М<ихайлович> сказал Базунову:

— Прошу любить и жаловать молодую, талантливую переводчицу и дать ей авансом 70 руб., а остальные заплатите по напечатании перевода.

Для Базунова, глубоко уважавшего великого писателя, просьба его была законом, и он тотчас же в присутствии Федора Михайловича отсчитал мне 70 руб. авансом.

Это был первый мой литературный заработок» (Ф. М. Достоевский в забытых и неизвестных воспоминаниях современников. СПб., 1993. С. 171–172).

Подробнее о встречах с Достоевским Шиле рассказывает в мемуарах «Памяти Ф. М. Достоевского»:

«Сорок с лишком лет прошло с тех пор, как я познакомилась с Федором Михайловичем. Это было в 1864 г., когда Достоевский, после смерти брата своего Михаила, принял на себя, негласно, руководство "Эпохой".

Я пришла к нему, в назначенный им самим день, за обещанным переводом. Жил он в то время на Екатерининском канале, близ Средней Мещанской, в меблированных комнатах.

Как сейчас помню, в 10 ч. утра (как он мне назначил), я вошла в небольшую комнату, рядом с кабинетом Федора Михайловича и застала его сидевшим перед ломберным столом, спиной к дверям, барабанившим пальцами по столу и тихо напевавшим французский романс: "Et Rose, elle a vécu, [Се que vivent les roses, L’éspace d'un matin"] [«И роза, она прожила, сколько живут розы — одно лишь утро»]. Он так был углублен в свои мечты о чем-то, что не слышал моих шагов.

Я подошла к нему, он был страшно бледен и, видимо, не узнал меня, хотя смотрел на меня в упор какими-то странными глазами...

Не прошло и десяти минут, как с Федором Михайловичем начался припадок эпилепсии. Лицо его совершенно исказилось, он бился головой о кресло, на котором сидел, изо рта показалась пена и раздался такой хрип, что я испытывала ужас. Но отойти от него не решалась, из боязни, что бы с ним не случилось чего-нибудь горшего.

Я кликнула хозяйку квартиры, та прибежала с белой скатертью в руках и накрыла ею лицо страдальца.

Хозяйка, видимо, привыкла к такого рода припадкам, минутку постояла и ушла к себе, а меня оставила с больным, — да я и сама не могла уйти, так мне жаль было его!

Через полчаса раздался звонок, и в комнату вошел молодой человек, студент небольшого роста, блондин и отрекомендовался мне племянником Федора Михайловича. Он подошел к дяде и снял скатерть с его лица.

Федор Михайлович дышал спокойно, без хрипа, и впал в глубокий сон, продолжавшийся недолго. Очнувшись, Федор Михайлович подозвал к себе племянника, называя его "Пашей", и стал меня с ним знакомить, причем очень был удивлен, что мы уже познакомились, видимо, не помня ничего, что с ним происходило.

Мы все перешли в кабинет. Федор Михайлович сел на диван и велел Паше достать с полки французскую книжку под названием: "Jacquerie", которую и дал мне для перевода, советуя озаглавить по-русски: "Война Жаков". Все указания Федора Михайловича мною были исполнены в точности, и перевод мой был им одобрен.

Так началось мое знакомство с Достоевским, которое оставило во мне неизгладимое впечатление на всю мою жизнь. Его многострадальный образ всегда со мною. Федор Михайлович относился ко мне совсем по-отечески, даже баловал меня как ребенка. Узнав от меня, что я люблю быструю, бешеную езду, он часто катал меня на "лихаче". "Поезжай, чтобы дух захватывало", — приказывал он извозчику. После катания Достоевский угощал меня шоколадом в кондитерской Вольфа у Полицейского моста, где ныне ресторан Альберта.

В то время, в конце 1864 г., здоровье Федора Михайловича было удовлетворительно, он чувствовал, по его словам, большой приток жизненных сил; много работал, ежедневно гулял и был весел. Часто назначал он мне встречи в книжном магазине Базунова или звал к себе. "Я пишу большой роман, — говорил он, — мозг устал, надо передышку сделать".

В 1865 г. Федор Михайлович уехал за границу. В 1867 г. он вторично женился. Выбор его пал на Анну Григорьевну Сниткину.

* * *

Случай на днях познакомил меня с нею. Вдова Федора Михайловича полна памятью великого мужа, с которым она была счастлива 14 лет. "Не правда ли, — сказала она мне с грустью, — какая злая ирония судьбы. При жизни Федор Михайлович вечно нуждался в деньгах, а после его смерти деньги полились со всех сторон, и если бы он имел в то время десятую долю того, что теперь имеем мы (я и мои дети), он не страдал бы так и не был бы вынужден работать "наспех" и "гнать на почтовых", как он сам говорил".

В заключение нашей беседы Анна Григорьевна мне рассказала, по ее мнению, знаменательный факт: в день кончины Федора Михайловича, 28-го января, т. е. в то самое число через 27 лет, родился у нее внук, названный Андреем, в память младшего брата Федора Михайловича, и, начиная с неё самой, все в семье уверены, что в этого ребенка переселилась душа его деда...

По рассказам, это удивительный мальчик, 28-го января ему минет три года, а он рассуждает как взрослый. Задает, наприм<ер>, своему старшему брату, которому 5½ лет, такого рода вопросы: "Федя, где Бог? Мне хочется его увидеть!" "На небе", — отвечает Федя. "Как ты думаешь, если я полечу на аэроплане, — увижу я Бога?" Не проходит дня, чтобы Андрюша не проявил себя чем-нибудь особенным. При этом он страшно впечатлительный, экспансивный и состадательный: не может видеть, если кто-нибудь из домашних в горе, старается всё сделать, чтобы утешить.

Память знаменитого писателя увековечена основанием школы его имени в Старой Руссе, где любил проводить лето покойный Федор Михайлович.

Сейчас школа эта имеет свой большой дом, купленный вдовой Достоевской за 15 000 руб. Обучаются 375 девочек, имеется общежитие на 30 девочек, родители которых не живут в Старой Руссе. Учебный персонал состоит из двух священников-законоучителей и 13 учительниц, занимающихся, кроме обучения грамоте, преподаванием рукоделия и ремеслами. Школа эта основана в 1883 г. и разрастается с каждым годом, по словам ее основательницы, преследуя, исключительно, религиозно-нравственное направление» (Там же. С. 173–175).

Сохранилось одно письмо Шиле к Достоевскому, написанное в 1864 г.:

«Добрейший Федор Михайлович, Сделайте дружбу, похвалите мой перевод Философия брака Базунову, он изъявил желание его издать. Дело в том, что Базунов не совсем уверен в том, что эта книга будет иметь успех. — Будьте так любезны, уверьте его в этом, для меня это чрезвычайно важно. — Цена за перевод 100 рублей не большая, труда было много. — Надеюсь, что Вы исполните просьбу, искренно преданной Вам Адель Шиле. В конце недели я буду сама у Вас» (Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1991. Т. 9. С. 284).