Ризенкампф Александр Егорович
[1821, Ревель — декабрь 1895, Пятигорск]
Врач, ботаник, друг молодого Достоевского. В 1838 г. служил кондуктором в Ревельской инженерной команде вместе с братом писателя М.М. Достоевским и в ноябре этого же года Ризенкампф познакомился в Петербурге о Достоевским, когда приехал в столицу для поступления в Медико-хирургическую академию (окончил ее в 1843 г. со званием лекаря). В 1843 г. Достоевский жил вместе с Ризенкампфом в Петербурге на одной квартире. Ризенкампф вспоминает: «Во время летних вакаций 1839 года Федор Михайлович нередко приезжал ко мне, и мы здесь восхищались вместе не только новостями литературы, но и музыки. Немало было любителей, присоединившихся к нашему времяпрепровождению <...>.
В декабре 1840 года приехал в Петербург Михаил Михайлович [Достоевский] держать экзамен на чин прапорщика полевых инженеров <...>. Квартира его была на Васильевском острове <...>. Здесь мы встречались часто с Федором Михайловичем. Михаил Михайлович <...> нам читал отрывки своих переводов Шиллеровского "Дон Карлоса" и "Германа и Доротеи" Гете. Много было у него новых лирических стихотворений <...>.
16 февраля 1841 г. Михаил Михайлович, покончив с прощальными визитами, собрал немногочисленных своих знакомых и друзей на прощальный вечер. Здесь был и Федор Михайлович, который в первый раз нам читал отрывки из двух драматических своих опытов: "Марии Стюарт" и "Бориса Годунова", Михаил Михайлович читал нам довольно пространное стихотворение "Беседа двух ангелов" <...>.
После отъезда Михаила Михайловича мы в 1841 г. с Федором Михайловичем виделись довольно редко. Я знал, что он готовился к выходному экзамену из училища <...>.
Из разных петербургских удовольствий более всего привлекал его театр <...>. Федор Михайлович всегда с восхищением говорил о впечатлении, которое на него производили танцовщицы Тальони, Шлефакт, Смирнова, Андреянова и танцовщик Иогансон. Преимущественно процветал тогда Александринский театр. Такие артисты, как Каратыгины, Брянский, Мартынов, Григорьевы, г-жа Асенкова, Дюр и пр. производили неимоверное впечатление, тем более на страстную, поэтическую натуру Федора Михайловича <...>. На немецком театре тогда выдавались двое: г. Кунст и г-жа Лилла Леве. Впечатление, произведенное последней актрисою на Федора Михайловича в роли Марии Стюарт, было до той степени сильно, что он решился разработать этот сюжет для русской сцены, но не в виде перевода или подражания Шиллеру, но самостоятельно и согласно с данными истории. В 1841 и 1842 годах это была одной из главных его задач, и то и дело он нам читал отрывки из своей трагедии "Мария Стюарт".
Второе место в числе петербургских удовольствий занимала музыка <...>. С 9 апреля 1842 года начались концерты гениального Листа и продолжались до конца мая. Несмотря на неслыханную до тех пор цену билетов (сначала по 25, после по 20 рублей ассигнациями), мы с Федором Михайловичем не пропускали почти ни одного концерта. Федор Михайлович нередко посмеивался над своими друзьями, носившими перчатки, шляпы, прическу, тросточки a la Liszt. После одного из концертов, в тесноте, при выходе из залы, у него была оторвана кисточка от шпажного темляка, и с тех пор до самой отставки он ходил без этой кисточки, что, конечно, было замечено многими, но Федор Михайлович равнодушно отвечал на все замечания, что этот темляк без кисточки ему дорог, как память о концертах Листа <...>. Понятно, что Федор Михайлович при всей своей страстной натуре, при своей жажде все видеть, все узнать, кидался без разбора в те и другие развлечения; но скорее всего он отказался от балов, маскарадов и пр., так как он вообще был довольно равнодушен к женскому полу и его приманкам. Непостижимы были мне непомерные его расходы, несмотря на сравнительную умеренность в удовольствиях <...>.
Весною 1843 года здоровье Федора Михайловича стало поправляться. По-видимому, и материальные его средства улучшились; во время великого поста он навещал концерты вновь прибывшего Листа, знаменитого тенора Рубини и кларнетиста Блаза. 18 апреля мы были на представлении "Руслана и Людмилы". С привычным увлечением он мне декламировал отрывки из сочинений Гоголя <...>.
Скажу несколько слов об обыкновенном ежедневном препровождении времени Федора Михайловича. Не имея никаких знакомств в семейных домах, навещая своих бывших товарищей весьма редко, он почти все время, свободное от службы, проводил дома. Служба ограничивалась ежедневным (кроме праздников) хождением в Инженерный замок, где он с 9 часов утра до 2-х часов пополудни занимался при Главном инженерном управлении. После обеда он отдыхал, изредка принимал знакомых, а затем вечер и большую часть ночи посвящал любимому занятию литературой. Какую ему принесет выгоду это занятие, о том он мало думал. "Ведь дошел же Пушкин до того, что ему за каждую строчку стихов платили по червонцу, ведь платили же Гоголю, — авось и мне заплатят что-нибудь!" так выражался он часто <...>.
Денежные его обстоятельства со дня на день более и более приходили в упадок. Все это расстраивало его нервы и производило припадки какого-то угнетения, заставлявшие опасаться нервного удара или, как он выражался, кондрашки. Я как врач давно заметил его расстройство, требовавшее необходимо деятельного медицинского пособия, но я приписывал все это неправильному образу жизни, бессонным ночам, несоблюдению диеты. Федор Михайлович любил скрывать не только телесные свои неудачи, но и затруднительные денежные обстоятельства. В кругу друзей он казался всегда веселым, разговорчивым, беззаботным, самодовольным. Но немедленно по уходе своих гостей, он впадал в глубокое раздумье, затворившись в уединенном кабинете, выкуривал трубку за трубкой, обдумывал печальное свое положение и искал самозабвения в новых литературных вымыслах, в которых главную роль играли страдания человечества».
В 1845 Ризенкампф уехал в Сибирь, где служил попеременно в Иркутске, Нерчинске и проездом через Омск в 1851 г. виделся с Достоевским и С.Ф. Дуровым. С 1875 г. Ризенкампф безвыездно жил в Пятигорске; автор книги «Полный список растений Пятигорского края». В письме к младшему брату писателя А.М. Достоевскому от 16 февраля 1881 г. Ризенкампф приводит сведения, что Достоевский на каторге подвергался телесному наказанию, однако М.М. Громыко в книге «Сибирские знакомые и друзья Ф.М. Достоевского. 1850– 1854 гг.» (Новосибирск, 1985) опровергает этот факт (гл. 3 «Ошибка Ризенкампфа»).
В ответ на обращение издателей первого посмертного собрания сочинений Достоевского Ризенкампф из Пятигорска послал профессору О.Ф. Миллеру первую тетрадь своих записей, частично использованных в «Материалах для жизнеописания Достоевского». Неизвестна судьба второй тетради, которую обещал прислать Ризенкампф (там встречи с Достоевским в Сибири).