Плаксин Василий Тимофеевич
[7(18).4.1796, Рязанск. губ. — 6(18).2.1869, Петербург]
Коллежский асессор, преподаватель русской словесности с 1839 по 1865 г. в Главном инженерном училище и в других учебных заведениях Петербурга (окончил Рязанскую семинарию и Петербургский университет), автор учебников по истории русской литературы: «Краткий курс словесности» (СПб., 1832), «История русской литературы» (СПб., 1835), «Учебный курс словесности» (Ч. 1-2. СПб., 1843–1844), «Руководство к изучению истории русской литературы» (2-е изд. СПб., 1846). И.Д. Якубович, называя Плаксина «безусловно незаурядной личностью», приводит ряд данных к его биографии: его лекции в школе юнкеров конспектировал М.Ю. Лермонтов, Плаксин был лично знаком с А.С. Пушкиным. Плаксин, прочтя «Хаджи Абрека», приветствовал М.Ю. Лермонтова как «будущего поэта России». И.Д. Якубович приводит обзор учебников Плаксина по истории русской литературы, в которых видна недооценка, а иногда и непонимание Плаксиным творчества А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и Н.В. Гоголя.
Жена писателя А.Г. Достоевская в заметке из «Книги для записывания книг и газет по моей библиотеке» записала: «По словам Фед<ора> Мих<айловича>, в училище [он] написал сочинение, в котором изобразил Романовского и Андрея Никол<аевича> Иванова, и подал это сочинение Плаксину, но тот, видя, что все сошлись читать, понял и, сказав, что здесь заключаются личности, не стал читать».
В письме к брату от 1 января 1840 г. Достоевский сообщал: «Словесность и литература русская Плаксина, который сам учит у нас». Воспитатель Достоевского А.И. Савельев вспоминает, что «Достоевского <более> занимали лекции истории и словесности Турунова и Плаксина, чем интегральные исчисления», а художник К.А. Трутовский свидетельствует: «Он [Достоевский] просто открыл мне глаза и объяснял глубину и значение произведений Гоголя. Мы, воспитанники училища, были очень мало подготовлены к пониманию Гоголя, да и не мудрено: преподаватель русской словесности, профессор Плаксин, изображал нам Гоголя как полную бездарность, а его произведения называл бессмысленно-грубыми и грязными. Но значение Гоголя было в то время уже так велико, а юность так восприимчива к новым великим талантам, что никакие профессора старого закала не могли затмить для нас образ великого Гоголя».