Плаксин Василий Тимофеевич

[7(18).4.1796, Рязанск. губ. — 6(18).2.1869, Петербург]

Коллежский асессор, преподаватель русской сло­весности с 1839 по 1865 г. в Главном инженер­ном училище и в других учебных заведениях Петербурга (окончил Ря­занскую семинарию и Петербургский универси­тет), автор учебников по истории русской лите­ратуры: «Краткий курс словесности» (СПб., 1832), «История русской литературы» (СПб., 1835), «Учебный курс словесности» (Ч. 1-2. СПб., 1843–1844), «Руководство к изучению ис­тории русской литературы» (2-е изд. СПб., 1846). И.Д. Якубович, называя Плаксина «безусловно незаурядной личностью», приводит ряд данных к его биографии: его лекции в школе юнкеров конспектировал М.Ю. Лермонтов, Плаксин был лично знаком с А.С. Пушкиным. Плаксин, про­чтя «Хаджи Абрека», приветствовал М.Ю. Лер­монтова как «будущего поэта России». И.Д. Якубович приводит обзор учеб­ников Плаксина по истории русской литерату­ры, в которых видна недооценка, а иногда и непонимание Плаксиным творчества А.С. Пуш­кина, М.Ю. Лермонтова и Н.В. Гоголя.

Жена писателя А.Г. Достоевская в заметке из «Книги для записывания книг и газет по моей библиотеке» записала: «По словам Фед<ора> Мих<айловича>, в училище [он] написал сочи­нение, в котором изобразил Романовского и Ан­дрея Никол<аевича> Иванова, и подал это сочи­нение Плаксину, но тот, видя, что все сошлись читать, понял и, сказав, что здесь заключаются личности, не стал читать».

В письме к брату от 1 января 1840 г. Достоев­ский сообщал: «Словесность и литература рус­ская Плаксина, который сам учит у нас». Воспитатель Достоев­ского А.И. Савельев вспоминает, что «Достоевского <более> занимали лекции истории и словесно­сти Турунова и Плаксина, чем интегральные ис­числения», а художник К.А. Трутовский свидетель­ствует: «Он [Достоевский] просто открыл мне глаза и объяснял глубину и значение произве­дений Гоголя. Мы, воспитанники училища, бы­ли очень мало подготовлены к пониманию Гого­ля, да и не мудрено: преподаватель русской сло­весности, профессор Плаксин, изображал нам Гоголя как полную бездарность, а его про­изведения называл бессмысленно-грубыми и грязными. Но значение Гоголя было в то время уже так велико, а юность так восприимчива к но­вым великим талантам, что никакие профессо­ра старого закала не могли затмить для нас об­раз великого Гоголя».