Ободовский Константин Петрович

[? — после 1903]

Писатель, автор книги «Три беседы. 1. О любви. 2. В чем состоит счастье. 3. О будущ­ности мира». СПб., 1903. В 1893г. Ободовский опубликовал воспоми­нания о встречах с Достоевским под названием «Листки из записной книжки»: «...Покойного Ф.М. Достоевского я встретил впервые у поэта Я.П. Полонского в 1879 году.
Видеть его мне удалось всего раза три-четыре, но, тем не менее, впечатление, вынесенное мною о нравственной личности покойного писа­теля, является вполне цельным и до такой сте­пени свежим и живым, как будто я видел его только вчера.
Действительно, встретивший его раз, надол­го, если не навсегда, запечатлевал образ его в сво­ей памяти. Когда он начинал говорить, то похо­дил на ветхозаветного пророка и, казалось, был создан для того, чтобы "глаголом жечь сердца людей". Каждое слово его было проникнуто та­кою глубокою верою в то, что он говорил, что вера эта невольно сообщалась слушателям, час­то резко расходившимся с ним в убеждениях. Эта глубокая вера и искренность писателя, не пре­клонявшегося ни пред людьми, ни пред обстоя­тельствами, в сопоставлении с тем, что он вынес в течение своей многострадательной жизни, воз­буждали к нему чувства глубокого уважения и симпатии даже среди самых страстных против­ников его идей.
Первая встреча моя с покойным Ф<едором> М<ихайловичем> произошла, как я уже сказал, у Полонских в одну из пятниц 1879 года. Полон­ские жили тогда на углу Николаевской и Звени­городской улиц. Из окон их квартиры открывал­ся вид на Семеновский плац, вдали виднелся шпиц егерской церкви. Когда я вошел, Достоев­ский стоял у окна и вглядывался в мигавшую огоньками площадь. "Вот, — сказал он, — то место, где 30 лет тому назад меня вели на казнь, и я, подняв глаза на церковь, перекрестился, прощаясь с жизнью".
С этими словами он отошел он окна. Яков Петрович представил меня писателю. Мы сели. Разговор зашел о злобе дня, событиях того вре­мени. Описываемое время было одною из самых мрачных эпох в русской истории.
Все ужасы этого времени производили не­отразимое впечатление на Ф<едора> М<ихалойвича> и побуждали его доискиваться их причин.
По убеждению писателя, высказанному им в тот вечер, основную причину событий следова­ло искать в давно прошедшем русской истории, а именно в Петровской реформе. Петр круто сло­мал те устои, на которых покоилась Московская Русь, и внес изменения в обычаи и нравы про­тив воли народных масс. Много в этих реформах было света и правды, но все-таки они шли враз­рез с идеями громадного большинства населения и породили глухое, но, тем не менее, энергиче­ское сопротивление государственной власти. По­следняя, со своей стороны, конечно, уже не мог­ла доверять и обращаться к содействию не сочув­ствовавших проводимым ею реформам народных масс, и вот отсюда начало обоюдного недоверия земли и власти, создавшее почву для разных тем­ных сил, стремящихся к ниспровержению госу­дарственного порядка и полной анархии. Бли­жайшую причину событий Ф<едор> М<ихайлович> видел в упадке религии и, между прочим, указывал на значительный процент в рядах ни­гилистов из числа бывших, по преимуществу не доучившихся, воспитанников семинарий. По высказанному писателем убеждению, лица из среды духовного сословия, в случае, если они не обладают достаточным нравственным разви­тием для понимания истинного духа религии, имеют больше шансов прийти к отрицанию и сде­латься атеистами, чем светские люди. Последнее объясняется тем, что названные лица, находясь, так сказать, в постоянном общении с религией, часто перестают видеть ее духовную сущность, и, в конце концов, религия в их глазах до того вульгаризуется, что они видят лишь одну сухую, обрядовую формулу, без всякого внутреннего содержания в том, что для светских людей пред­ставляется святынею. Ближайшим последстви­ем такого взгляда является равнодушие к рели­гии, дискредитированной, так сказать, в глазах лиц, наиболее близко стоящих к ней, — равно­душие, которое в дальнейшем ведет к полному отрицанию религии, а вместе с нею и всех усто­ев, на которых зиждется современная обще­ственность.
Вскоре после описанной встречи мне при­шлось опять увидеть Ф<едора> М<ихайловича>. Это было на известном литературном вече­ре в Благородном собрании, на котором должен был читать И.С. Тургенев, только что приехав­ший из Москвы, где его встречали восторжен­но <...>.
Это был триумф не только И.С. Тургенева, но и других участвовавших в чтении первоклассных представителей литературы: Достоевского, Полонского, Щедрина, Плещеева и Потехина».