Иванова (Анненкова) Ольга Ивановна

[19 (31) мая 1830, Чита — 10 (22) марта 1891, Петербург]

Дочь И. А. и П. Е. Анненковых, с 1852 г. жена К. И. Иванова. Родилась в семье декабриста. «Мудрено тебе вообразить, — писал И. И. Пущин Н. А. Бестужеву в сентябре 1854 г. из Ялуторовска, — что Оленька, которую грудным ребенком везли из Читы в Петровское, теперь женщина 24 лет — очень милая и добрая». В 1841 г. семья И. А. Анненкова переехала в Тобольск. В январе 1850 г. в Тобольск привезли под конвоем петрашевцев. Вместе с матерью и другими женами декабристов Ольга Ивановна оказалась среди тех, кто поддержал Достоевского в первые дни сибирской неволи. Достоевский писал брату в первом послекаторжном письме о днях в Тобольске: «Скажу только, что участие, живейшая симпатия почти целым счастием наградили нас. Ссыльные старого времени (то есть не они, а жены их) заботились о нас, как об родне. Что за чудные души, испытанные 25-летним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас».

Позднее в «Записках из Мертвого дома» Достоевский отмечал: «При вступлении в острог у меня было несколько денег; в руках с собой было немного, из опасения, чтоб не отобрали, но на всякий случай было спрятано, то есть заклеено, в переплете Евангелия, которое можно было пронести в острог, несколько рублей. Эту книгу, с заклеенными в ней деньгами, подарили мне еще в Тобольске те, которые тоже страдали в ссылке и считали время ее уже десятилетиями и которые во всяком несчастном уже давно привыкли видеть брата. Есть в Сибири, и почти всегда не переводится, несколько лиц, которые, кажется, назначением жизни своей поставляют себе братский уход за "несчастными", сострадание и соболезнование о них, точно о родных детях, совершенно бескорыстное, святое». Наконец, в «Дневнике писателя» за 1873 г. Достоевский вспоминал: «...в Тобольске, когда мы в ожидании дальнейшей участи сидели в остроге на пересыльном дворе, жены декабристов умолили смотрителя острога и устроили в квартире его тайное свидание с нами. Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. Они бросили все: знатность, богатство, связи и родных, всем пожертвовали для высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть. Ни в чем неповинные, они в долгие двадцать пять лет перенесли все, что перенесли их осужденные мужья. Свидание продолжалось час. Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием — единственная книга, позволенная в остроге».

Жена писателя А. Г. Достоевская записала со слов Достоевского: «В сопровождении конвойных они были приведены в квартиру смотрителя острога (вероятно, подкупленного декабристами) и там находились как бы в гостях у смотрителя жены декабристов: Анненковы (мать и дочь, впоследствии Иванова), Муравьевы, Фонвизина и Свистунов)».

В письме к брату от 30 января – 22 февраля 1854 г. Достоевский писал о семье К. И. Иванова: «Что за семейство у него! Какая жена! Это молодая дама, дочь декабриста Анненкова, что за сердце, что за душа, и сколько они вытерпели!», а в письме к матери Ивановой П. Е. Анненковой от 18 октября 1855 г. Достоевский подчеркивал: «С самого приезда моего в Семипалатинск я не получал почти никаких известий о Константине Ивановиче и многоуважаемой Ольге Ивановне, знакомство с которою будет всегда одним из лучших воспоминаний моей жизни. Полтора года назад, когда я и Дуров вышли из каторги, мы провели почти целый месяц в их доме. Вы поймете, какое впечатление должно было оставить такое знакомство на человека, который уже четыре года, по выражению моих прежних товарищей — каторжных, был как ломоть отрезанный, как в землю закопанный. Ольга Ивановна протянула мне руку, как родная сестра, и впечатление этой прекрасной, чистой души, возвышенной и благородной, останется самым светлым и ясным на всю мою жизнь. Дай Бог ей много, много счастья — счастья в ней самой и счастья в тех, кто ей милы. Я бы очень желал узнать что-нибудь об ней. Мне кажется, что такие прекрасные души, как ее, должны быть счастливы; несчастны только злые. Мне кажется, что счастье в светлом взгляде на жизнь, и в безупречности сердца, а не во внешнем...»

Семипалатинский друг Достоевского А. Е. Врангель характеризует Иванову как «чудную, добрую женщину, высокообразованную, защитницу несчастных, особенно политических» и пишет, что «когда я в 1856 г. возвращался в Петербург, то Федор Михайлович горячо поручил мне побывать у нее и поблагодарить за все добро, оказанное ему, что я и сделал».

В конце 1854 г. Ивановы переехали в Петербург, куда К. И. Иванов был переведен по службе, но связь сохранилась и прошла через всю жизнь Достоевского. 22 октября 1872 г. Я. А Момбелли сообщил Достоевскому, что Иванова «очень желает возобновить» с ним знакомство.