Иванов Александр Александрович
[1(13).4.1850, Москва — 1894, Харьков]
Племянник Достоевского, сын А.П. и В.М. Ивановых, учился в Московском университете, впоследствии инженер путей сообщения, служил в Кременчуге, в правлении Харьковско-Николаевской железной дороги. Жена писателя А.Г. Достоевская вспоминает о посещении в 1867 г. семьи В.М. Ивановой в Москве: «Друг за другом стали выходить молодые Ивановы. Их было семь человек: Сонечка (20 лет), Машенька (19), Саша (17), Юленька (15), Витя и прочие дети. Все они очень дружелюбно приветствовали Федора Михайловича, но ко мне отнеслись холодно: раскланивались, приседали, а затем садились и принимались во все глаза меня рассматривать». 20 февраля 1872 г. Иванов сообщал своей матери В.М. Ивановой, что 17 февраля «в четверг я был зван к Федору Михайловичу дяде на именины. Провел там вечер, наблюдая во все глаза и уши наружность и нравы литераторов <...>. Вечер закончился обильным ужином, за которым литераторы вспомянули старые времена русской литературы...».
Еще в письме к сестре Иванова С.А. Ивановой от 8(20) марта 1869 г. Достоевский спрашивал: «Меня очень беспокоит то, что Вы пишите о нездоровье Саши; это дурно; но скажите, что за причина ему была оставить университет и заняться таким неблагодарным делом (неблагодарным, я знаю наверно), как инженерство путей сообщения». И до конца своих дней Иванов так и служил по министерству путей сообщения, не оставляя своей «постоянной мечты» «стать хозяином на маленькой ферме», однако, как писал Иванов своей сестре Ю.А. Ивановой 22 декабря 1897 г., «это опять-таки грешная мечта, как всякая мечта о личном счастии, нельзя об этом мечтать, если искренно стараться быть христианином. Ведь надо любить людей, помогать им, а не свое создание, т.е. ферму. А если сделать ее образцовою, так чтобы она была полезна окружающим земледельцам, разве это не оправдывало бы такого увлечения?».
Для характеристики мировоззрения Иванова очень важно его письмо к своей сестре Н.А. Ивановой от 23 января 1896 г.: «Милая Нина!.. Насколько я понял тебя, ты скучаешь бесцельною жизнью, хотя и работаешь много, чувствуя в себе избыток сил. Ты спрашиваешь, что тебе читать, чтобы уяснить себе свое мировоззрение и чтобы жилось легче. Трудно посоветовать что-нибудь и вот почему. Связное мировоззрение есть ни более ни менее как философская система. Философских систем очень много, но ни одна из них не покорила себе людей свой неотразимой истиной. Поэтому каждому приходится в настоящее трудное время путем долгих попыток, шаг за шагом, самостоятельно нащупывать себе путеводную нить. Беда наша в том, что благодаря историческим причинам у нас, т. е. у русских высшего класса, пропала или по крайней мере сильно замутилась непосредственная вера. Ну, а как сама знаешь, "блажен кто верует, тепло тому на свете". Так вот теперь и приходится каждому искать себе утраченную веру. В книжках готовую ты себе ее не найдешь, особенно в наших русских, так как мы все еще не вышли из периода детского подражания Европе, у нас еще идет страшное шатание мысли.
Если непосредственная вера утрачена, то добиться ее вновь можно не иначе, как уяснив себе логически, что она не противоречит нашему разуму. Для этого нужно уяснить себе роль разума и науки. Для этого я посоветовал бы тебе познакомиться с популярным изложением критики чистого разума соч. Канта. Книжка эта называется "Философия Канта" (из Истории новой философии Виндельбанда). С немецкого перевела Надежда Платонова. СПб., 1895 г. Цена ее 1 руб. — Прочти эту книгу, ты увидишь, что роль разума, а следовательно, и содержание науки, очень ограничены. В силу этого жить разумом человеку мало, надо жить чем-то высшим, т.е. попросту верить в Бога. Разум наш не может ничего другого делать, кроме разборки, сравнения и группировки наших представлений и чувств; что же кроется под этими представлениями и чувствами, он никогда не может узнать. В Бога можно только верить, доказать же его существование, или же обратно — доказать, что его нет — разум наш бессилен. Если тебе станет ясным второстепенное значение нашего разума, со всеми его научными выводами, в нашей жизни, то кроющаяся в каждом из нас, и временно затемненная, потребность веры, закон совести, сразу выдвигаются на первое место и получают полную законность, как главная потребность нашего существования. — Если ты придешь к этому выводу, то все существенное для выработки мировоззрения будет тобою уже сделано. Признание за разумом только служебного значения и напротив — первенствующего за Христовым заветом — даст тебе возможность критически отнестись ко всему и все поставить на подобающее место. — Также и относительно самой себя. Если деятельность твоя была направлена на добро, то, конечно, ты не даром жила. Размер же добра не поддается учету. В итоге жизни какого-нибудь чернорабочего может оказаться более добра, чем у какого-нибудь министра, хотя круг деятельности у первого ничтожен по сравнению со вторым».
Возможно, что именно под влиянием чтения произведений Достоевского Иванов пришел к тому же христианскому мировоззрению, к которому пришел и сам Достоевский.