Дуров Сергей Федорович

[4 (16) января 1815, Орловская губ. — 6 (18) декабря 1869, Полтава]

Поэт, прозаик, переводчик, петрашевец. В 1828—1833 гг. воспитывался в Благородном пансионе при Петербургском университете, по окончании которого служил в Петербурге в Коммерческом банке, с 1840 г. — переводчик в канцелярии Морского министерства. Активная литературная деятельность Дурова приходится на 1843–1849 гг. После выхода в отставку в 1847 г. Дуров становится деятельным участником собраний у М. В. Петрашевского, где знакомится и встречается с Достоевским, хотя они встречаются и на вечерах у поэта А. Н. Плещеева, и на вечерах у самого Дурова осенью 1848 г.

«Вечера у Дурова происходили на складчину 14 человек, — вспоминают Ф. Н. Львов и М. В. Петрашевский. — На них участвовали наполовину литераторы и музыканты, хотя и бывавшие у Петрашевского, но не очень симпатизировавшие с ним <...>. Половина этих вечеров посвящалась музыке, а другая — литературным чтениям, не имевшим никакого почти значения, и частным разговорам, разумеется, очень свободным, о событиях дня, о новостях из Европы, о их значении и т. п.». Достоевский читает здесь стихотворения В. Гюго, оду Г. Р. Державина «Властителям и судиям», а также «Деревню» А. С. Пушкина, о чем вспоминает друг писателя А. П. Милюков: «Как теперь слышу восторженный голос, каким он прочел заключительный куплет: "Увижу ль, о друзья, народ не угнетенный..."».

И хотя А. П. Милюков называет встречи на вечерах у самого Дурова осенью 1848 г. «кружком Дурова» и говорит о том, «что в нем не было чисто революционных замыслов, и сходки эти, не имевшие не только писаного устава, но и никакой определенной программы, ни в каком случае нельзя было назвать тайным обществом», на одном из собраний у М.В. Петрашевского в 1849 г. Дуров заявил, что «всякому должно показывать зло в самом его начале, т.е. в законе и государе», а весной 1849 г. вокруг Дурова создается действительно отдельный кружок («литературно-музыкальный салон»), объединяющий людей с радикальными политическими интересами, в том числе и Достоевского. Здесь обменивались книгами революционного содержания, обсуждали возможность создания своей литографии, в этом кружке Достоевский прочел письмо В.Г. Белинского к Н.В. Гоголю. Врач С.Д. Яновский вспоминает, что «Федор Михайлович, разговаривая со мною о лицах, составлявших кружок Петрашевского, любил с особенным сочувствием отзываться о Дурове, называя его постоянно человеком очень умным и с убеждениями», однако сам Достоевский отзывался о Дурове как о человеке «религиозном до смешного» и говорил на следствии по делу петрашевцев: «Я знаю Дурова как самого незлобивого человека; но вместе с тем он болезненно раздражителен, раздражителен до припадков, горяч, не удерживается на слова, забывается и даже из противуречия говорит иногда против себя, против своих задушевных убеждений, когда раздражен на кого-нибудь». Возможно, поэтому Достоевский не предложил Дурову войти в общество из семи человек — наиболее радикальных из «дуровцев» — «с целью произвести переворот в России».

23 апреля 1849 г. Дуров вместе с другими петрашевцами был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. 22 декабря 1849 г. Дуров был приговорен к смертной казни, замененной четырехлетней каторгой. На эшафоте Дуров стоял вместе с Достоевским и А.Н. Плещеевым во второй тройке, они успели обняться и проститься. А.П. Милюков, навестивший вместе с братом писателя М.М. Достоевским Достоевского и Дурова накануне их отправки в Сибирь, отметил самообладание Дурова: «Если бы кто прислушался к нашему разговору <с Дуровым>, то подумал бы, что <...> у моего собеседника нет других интересов, кроме политических новостей и литературы». Вместе с Достоевским Дуров был отправлен в кандалах в Омский острог. Достоевский неоднократно упоминает Дурова в «Записках из Мертвого дома» как «товарища из дворян», с которым он вместе «вступил в каторгу», однако отношения их в остроге охладились, хотя они и на воле не были особенно близки. Скорее всего, это объясняется тем, что именно на каторге началось «перерождение убеждений» Достоевского — от атеизма и революционности к христианству и монархизму, в то время как Дуров и на каторге не изменил своих революционных убеждений (например, стихотворение Дурова «К фарисеям» написано в омской каторге 14 марта 1850 г.). Однако отношения Дурова и Достоевского никогда не были враждебными: достаточно указать, что после освобождения из острога они «провели почти целый месяц» вместе в доме К.И. Иванова, мужа О.И. Анненковой, дочери декабриста И.А. Анненкова, а в письме от 14 декабря 1856 г. к Ч.Ч. Валиханову Достоевский пишет: «Поклонитесь от меня Дурову и пожелайте ему от меня всего лучшего. Уверьте его, что я люблю его и искренно предан ему».

В 1854 г. Дуров был отправлен рядовым в линейный батальон в Петропавловск, однако годом позже, как слабый здоровьем, был переведен с военной службы в гражданскую писцом в Омск (о встрече здесь с ним вспоминает Г.Н. Потанин в книге «На славном посту: Литературный сборник, посвященный Н.К. Михайловскому». (СПб., 1901. Ч. II. С. 255—265). В 1857 г. Дурову было разрешено вернуться из Сибири, с 1863 г. — жить в Петербурге.

В делах Литературного фонда имеются сведения о ходатайстве Достоевского об оказании Дурову в 1860 г. материальной помощи. В 1869 г. Достоевский упоминает иронически имя Дурова в неосуществленном замысле рассказа для журнала «Заря»: «Отец у ней изящный человек, приживальщик за границей. Дуров <...> (или эстетик Дуров <...>, или полная гадость с эстетиком)», а в рукописных редакциях к «Бесам», размышляя над Т.Н. Грановским, Достоевский запишет: «Оправдывает Гр<ановско>го, говоря, что всё это натурально (благодетели, леность (Дуров) и нерушимое благородство», и родство Степана Трофимовича в «Бесах» с Дуровым несомненно.

Друг Дурова А.И. Пальм вспоминал: «Суровый стоицизм в собственном несчастии при необыкновенно чутком и нежном сочувствии к несчастию ближнего был основною чертой характера благородной и поэтической личности Дурова».