Аверкиев Дмитрий Васильевич

[30 сентября (12 октября), по другим сведениям — 11 (23) ноября 1836, Екатеринодар — 7 (20) января 1905, Петербург]

Драматург, прозаик, театральный критик, публицист. В 1859 г. окончил отделение естественных наук физико-математического факультета Петербургского университета. Тогда же сблизился с Ап. А. Григорьевым и Н. Н. Страховым, через которых в 1861 г. познакомился с Достоевским. В 1864 г. стал деятельным сотрудником журнала Достоевского «Эпоха». Здесь опубликованы большие статьи Аверкиева об У. Шекспире (1864. № 5, 6) и «Значение Островского в нашей литературе» (1864. № 7), а затем и статья-некролог «А. А. Григорьев», сопровождавшаяся примечаниями Достоевского о том, что «автор говорит здесь как бы от лица редакции. Действительно, по нашей просьбе написал он эту оценку деятельности и литературных заслуг покойного и дорогого сотрудника нашего. Как ближайший из друзей покойного, он полнее и удобнее других мог исполнить эту обязанность». Достоевский поддерживал полемику Аверкиева в «Эпохе» с Н. И. Костомаровым, преуменьшавшим в статье «Куликовская битва» значение деятельности Дмитрия Донского: «Костомаров разбивает народные кумиры» (Эпоха. 1864. № 3) и «Как отвечают г.г. профессора» (Эпоха. 1864. № 4). В 10-м номере «Эпохи» за 1864 г. была опубликована пьеса в стихах Аверкиева «Мамаево побоище». В 1885 г. Аверкиев вспоминал: «Покойный Федор Михайлович был первым из писателей предшествовавшего поколения, признавшим во мне не только литературные способности, но — horribile dictu — художественный талант. Далее я имел честь принадлежать к кружку “Эпохи”, издававшейся Достоевским. То был кружок людей разного возраста и воспитания; кружок, сплотившийся вокруг Федора Михайловича в силу общности умственных и нравственных запросов и стремлений и любви к искусству, выражавшейся по преимуществу в культе Пушкина, чье имя тогда столь усердно позорилось журналистикой, самозвавшейся передовой. Многие из мнений и взглядов, которые с таким блеском и проповедническим жаром развивал Достоевский как в “Дневнике”, так и в других своих сочинениях, были общим убеждением кружка, и в первичном своем, конечно, еще далеко не совершенном виде, вырабатывались дружными усилиями всех его членов <...>. Не было журнала, где бы я писал так много и охотно, как в “Эпохе”. Некоторые из тамошних статей, обозначенных моим именем, были написаны при при ближайшем сотрудничестве Достоевского. Смею думать, что имею право считать его одним из литературных учителей и то, конечно, был самый талантливый, самый влиятельный и любимый мой учитель» (Дневник писателя. Ежемесячное издание Д. В. Аверкиева. 1885. Январь).

После закрытия «Эпохи» Аверкиев жил переводами, а также зарабатывал на создании малоинтересных трагедий и комедий «Слобода “Неволя”», «Леший», «Терентий муж Данильевич». Надо отметить чрезвычайно высокую оценку, которую дал Достоевский «Комедии о российском дворянине Фроле Скобееве» Аверкиева в 1869 г. в письме к Н. Н. Страхову: «Не знаю, что выйдет из Аверкиева, но после “Капитанской дочки” я не читал ничего подобного <...>. У Аверкиева не знаю — найдется ли столько блеску в таланте и в фантазии, как у Островского, но изображение и дух этого изображения — безмерно выше. Никакого намерения. Предвзятого <...>. Прежде всего и главнее всего слышится, что это изображение в самом деле именно то, настоящее, что и было. Это великий талант <...> и, может быть, повыше многого современного. Беда, если его хватит только на одну комедию».

В феврале 1867 г. Аверкиев вместе с Н. Н. Страховым был свидетелем со стороны жениха на свадьбе Достоевского и А. Г. Сниткиной. В 1871 г. Аверкиев переехал в Москву и опубликовал драму «Каширская старина», получившую большую известность. Бывая в Москве, Достоевский навещал Аверкиева. В 1877 г. Достоевский по просьбе Аверкиева безуспешно пытался начать переговоры о публикации его комедии «Непогрешимые» в «Отечественных записках» Н. А. Некрасова. По этому поводу известны два письма Достоевского к Аверкиеву от 5 ноября 1877 г. и 18 ноября 1877 г. (Три письма Аверкиева к Достоевскому хранятся в РГБ). Попытка Достоевского закончилась неудачей, так как на его вопрос, что «думают» М. Е. Салтыков-Щедрин и Н. А. Некрасов об Аверкиеве «как о писателе», Н. А. Некрасов «прямо, с первого слова, сказал: "Что же думать о человеке, который, сколько он там лет пишет, только и делал, что кричал и говорил против нас и того направления, которому мы служим?"». «Меня, признаюсь, несколько поразило, — пишет Аверкиев в ответном письме Достоевскому от 22 ноября 1877 г., признательный ему за "благорасположение" и "хлопоты", — выражение Некрасова, что я всё, что ни писал, писал против них и их направления. Конечно, это неправда, я о них думал только мимоходом, в досужие часы. Говоря откровенно, я полагал, что мои шпильки столь же мало тревожат других, как их меня. Выходи наоборот. Выходит, что в самом деле есть какое-то направление, в чем доселе я смел сомневаться. По крайности, сомневался в их серьезности. Но, быть может, я сужу слишком по-художнически» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л., 1972—1990. Т. 29, кн. 2. С. 301).

В 1880 г. Аверкиев встречался с Достоевским на Пушкинских торжествах в Москве. Аверкиев был одним из распорядителей на похоронах Достоевского. В 1885–1886 гг. по примеру Достоевского Аверкиев издавал журнал «Дневник писателя»; автором всех материалов был сам Аверкиев. Он также являлся автором «Краткого очерка жизни и писательства Ф. М. Достоевского».

Однако за внешними, вполне дружескими, отношениями Достоевского и Аверкиева скрывались определенные расхождения, заключающиеся в том, что консерватизм Достоевского, в чем он, кстати, сходился с Аверкиевым, всегда имел определенную нравственную черту, которую Достоевский никогда не переходил (известно, что Д. И. Писарев в 1865 г. в статье «Прогулка по садам российской словесности» назвал Аверкиева рыцарем «мракобесия и сикофантства», а М. Е. Салтыков-Щедрин включил сатирические намеки на Аверкиева в «Историю одного города» и «Современную идиллию»). Эти расхождения между Достоевским и Аверкиевым уловила в своих воспоминаниях Е. А. Штакеншнейдер, рассказывая о встрече с писателем 15 октября 1880 г.: «Достоевский прочел изумительно “Пророка”. Все были потрясены, исключая Аверкиевых; впрочем, шальные люди в счет не входят. На них теперь нашла такая полоса, что они все бранят Достоевского <...>. “Сознать свое существование, мочь сказать: Я есмь! — великий дар, — говорил Достоевский, — а сказать: меня нет, — уничтожиться для других, иметь и эту власть, пожалуй еще выше”. Тут Аверкиев , которого с некоторых пор точно укусила какая-то враждебная Достоевскому муха, сорвался с места и говорит: “Это, конечно, великий дар, но его нет и не было бы ни у кого, кроме одного, но тот был Бог”. Достоевский стал ему возражать <...>. Не успел он [Достоевский] уехать, как Аверкиевы на него напали за “Пророка”, между прочим. Не так его, видите ли, надо читать...» (Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1990. Т. 2. С. 360–362). А в очерке «О Достоевском» Е. А. Штакеншнейдер вспоминает: «Раз прихожу я к Достоевским и в первой же комнате встречаю его самого. “У меня, — говорит, — вчера был припадок падучей, голова болит, а тут еще этот болван Аверкиев рассердил. Ругает Диккенса: "безделюшки", говорит, писал он, детские сказки. Да где ему Диккенса понять! Он его красоты и вообразить не может, а осмеливается рассуждать. Хотелось мне сказать ему "дурака", да, кажется, я и сказал, только, знаете, так, очень тонко. Стеснялся тем, что он мой гость, что это у меня в доме, и жалел, что не у вас, например, у вас я бы прямо назвал его дураком”».

«У Аверкиевых в спорах всегда проявлялись <...> узость и субъективность, — свидетельствует Е. А. Штакеншнейдер о частых спорах Аверкиевых с Достоевским в ее салоне осенью 1880 г. — Им точно кажется, что существует только то, что они видят, а то, что видят другие, не существует, потому что они того не видят. Это, может быть, недостаток образования или воспитания» (Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки (1854–1886). М.; Л., 1934. С. 430–431).