[Большой роман]

Условное название, данное составителями «Летописи жизни и творчества Ф. М. Достоевского» (см. Т. I. С. 526) романному замыслу семипалатинского периода, о котором известно только из писем Достоевского 1856–1859 гг. И. З. Серманом сделан подробный анализ упоминаний о «большом романе» в письмах Достоевского (см.: Серман И. З. Примечания // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 3. С. 490–495). Кратко история этого неосуществленного замысла такова: первое упоминание о нем содержится в письме А. Н. Майкову от 18 января 1856 г. (Достоевский сообщает, что создал на каторге «в голове» «большую окончательную <...> повесть»). В содержательном отношении говорится лишь о «характере», «который есть основание всей повести». В том же письме Достоевский сообщает, что «отложил главное <...> произведение в сторону» и взялся за «комический роман» (речь, по-видимому, идет о замысле «Дядюшкиного сна» и «Села Степанчикова и его обитателей»). Следовательно, «большой роман» и «комический роман» — разные замыслы. В письме Е. И. Якушкину (от 1 июня 1857 г.) сообщается о том, что роман разросся до «диккенсовского» размера, и указывается, что речь там идет «о приключениях одного лица». О «[Большом романе]» также говорится в письмах М. М. Достоевскому (от 3 ноября 1857 г., 18 января 1858 г.), М. Н. Каткову (от 11 января 1858 г.), Е. И. Якушкину (от 8 февраля 1858 г.). Общая черта всех упоминаний о «[Большом романе]» — он отложен ввиду огромного масштаба замысла и нежелания «портить вещь» из-за денег (см. уже при первом упоминании: «...характер, созданный мною и который есть основание всей повести, потребовал несколько лет развития, и я уверен, я бы испортил все, если б принялся сгоряча неприготовленный»). Сообщения об объеме романа в большинстве случаев — мистификация, очевидно, что к замыслу Достоевский так и не приступал (мистификацией, по-видимому, также является и сообщение брату об уничтожении романа 9 октября 1859 г.). Можно утверждать, что замысел не был сформирован даже в самом общем виде; «[Большой роман]» — это «пропуск» в мир литературы, своеобразный «хлестаковский выпад» с прагматичной целью — обеспечить поддержку в тех литературных кругах, которые могли способствовать возвращению писателя в Россию.

Загидуллина М. В.