Фатум

Авторское название, содержащееся в краткой записи на листе с набросками к «Весенней любви»: «План трагедии “Фатум”» (впервые опубл.: Московский понедельник. 1922. № 11. 28 авг.). Ниже — запись «Плана комедии...». Датировано самим Достоевским 23 ноября 1859 г. Об интересе Достоевского к драматургическому роду литературы см. статью «План комедии...». Обозначение одновременных планов и комедии, и трагедии говорит о принципиальности поисков в области сценических жанров для Достоевского, возвращающегося в «большую литературу», а также о постоянном стремлении к синтезу трагического и комического. Опыт написания трагедии у него был, хотя уничтожение (или утрата) ранних текстов Достоевского не дают возможности адекватно представить себе эти произведения (см. статьи «Борис Годунов», «Мария Стюарт», «Жид Янкель»). Никаких набросков или материалов, проясняющих возможный замысел трагедии, не сохранилось (или не существовало), как нет и упоминаний этого замысла в письмах.

Предположения о содержании произведения можно сделать на основе анализа употребления Достоевским слова «фатум», которое характерно для всех периодов творчества писателя (в беловых текстах употреблено 23 раза). Значение этого слова — предопределение, невозможность преодолеть некое высшее воздействие, которое обращает человека в слепого исполнителя предначертанного «сценария». Самый распространенный контекст — «фатум любви». Встречается в «Петербургской летописи», «Зимних заметках о летних впечатлениях», «Униженных и оскорбленных», «Записках из подполья», «Подростке» (в подготовительных материалах и в романе), «Дневнике писателя» (за 1873, 1877, 1880, 1881 гг., в записях к разным выпускам), в «Маленьких картинках», набросках к неосуществленному замыслу «Картузов», стихотворном фельетоне «Борьба нигилизма с честностью». В подготовительных материалах к «Подростку» вдоль целой страницы вписано: «РАЗЪЯСНЕНИЕ ПОДРОСТКОМ ОТ СЕБЯ ЕГО ХАРАКТЕРА ПЕРЕД ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ СЦЕНОЙ ПОЖАРА, Т. Е. ФАТУМА ЛЮБВИ» (16; 422).

Исходя из этих наблюдений можно предположить, что основой трагедии мог стать любовный сюжет (биографическая основа такого предположения — мучительный роман писателя со своей будущей женой М. Д. Исаевой, который мог осмысляться им в категориях предопределения). Ср. в записях к «Картузову»: «Картузов влюбляется непосредственно и вдруг таким процессом, что как будто это неминуемо, по-восточному, и иначе быть не могло. Это даже, собственно, не влюбленность и не любовь, а только необходимое и неминуемое обожание» (11; 54–55). В «Подростке»: «С первой встречи она поразила его, как бы заколдовала чем-то. Это был фатум. Замечательно, что, записывая и припоминая теперь, я не вспомню, чтоб он хоть раз употребил тогда в рассказе своем слово “любовь” и то, что он был “влюблен”. Слово “фатум” я помню» (13; 384).

Помимо «фатума любви» Достоевский использует это слово и в более расширительном контексте — как обозначение предопределения или синоним понятия «Судьба» — в связи с широким кругом вопросов общественно-социального звучания («фатум русского земледелия», «исторический фатум» и др.). В поле зрения Достоевского в сибирский период его жизни мог попасться лицейский замысел Пушкина «Фатам, или Разум человеческий», навеянный философскими повестями Вольтера (реставрация замысла по воспоминаниям друзей Пушкина была опубликована П. В. Анненковым в 1855 г. в первом томе собрания сочинения поэта, Достоевский получил это издание до 15 апреля 1855 г.; см. письмо Е. И. Якушкину). Суть «философской сказки» Пушкина — рождение «умного» младенца, сразу наделенного развитым человеческим разумом. Мысль о «готовом» человеке занимала и Достоевского: «Готовым человеком никто не родится» (16; 276, также см. примеч.: 17; 420); «Если б мать родила совсем взрослого» (22; 146, также см. примеч.: 22; 395). Последняя запись сделана в составе наброска «Сюжеты для романов», следовательно, занимает Достоевского как возможный источник крупного сюжета.

В план-проспект «В 1860-й год» «Фатум» не включен.

Загидуллина М. В.