Как опасно предаваться честолюбивым снам

Юмористический иллюстрированный альманах, изданный Н. А. Некрасовым в СПб. в 1846 г., в который вошел рассказ «Как опасно предаваться честолюбивым снам», написанный совместно Ф. М. Достоевским (гл. III, VI), Н. А. Некрасовым (стихи и часть прозаического текста) и Д. В. Григоровичем (гл. II, IV, V, VII), а совместно с Д. В. Григоровичем Достоевский написал также вступление к нему. Рассказ был задуман для альманаха «Зубоскал», но после его запрещения цензурой был напечатан в альманахе «Первое апреля». В. Г. Белинский отнес рассказ «Как опасно предаваться честолюбивым снам» к числу наиболее удачных среди помещенных в альманахе материалов.

Григорович в своих воспоминаниях указывал, что вступление к этому альманаху (как и к несостоявшемуся «Зубоскалу») написал он сам. Соавторство Достоевского во «Вступлении» доказано Б. В. Томашевским (Достоевский Ф. М. Полн. собр. худож. произведений / Под ред. Б. Томашевского и К. Халабаева. М.; Л.: Госиздат, 1926. Т. XIII. С. 605), оспорившем это мнение и обнаружившим в тексте «Вступления» очевидные приметы стиля Достоевского. Достоевскому принадлежат введение и заключение, на что указывала в комментариях Е.И. Кийко. Основными доказательствами являются: неоднократно варьирующаяся в ранних произведениях Достоевского тема «амбиции», фраза «мы не интриганты», повторяющаяся настойчиво также в «Двойнике», суффиксы, придающие уменьшительно-ласкательное или презрительное значение словам, повтор одной и той же мысли. Во «Вступлении» очевиднее всего проступает гоголевское влияние (напр., заключительный пассаж: «Если же благосклонному читателю некоторые страницы, те или другие, придутся не по вкусу, то да простит он нас великодушно или — что еще лучше — пусть вырвет их вовсе вон из книги. Бог с ними, мимо их! Пусть предаст их даже пламени, закурит ими трубку, обернет что-нибудь, словом, распорядится этой дрянью по благоусмотрению». Возможно редактирование им части, написанной Д. В. Григоровичем, которая начинается словами: «Взгляните, например, на Семена Ивановича...», а заканчивается: «... кричит уже ему: “Первое апреля!”»

Рассказ «Как опасно предаваться честолюбивым снам» состоит из 8 глав. Проблема участия каждого писателя в рассказе была поставлена К. И. Чуковским в 1922 году. Он приписал Достоевскому авторство шестой главы рассказа. Б. Я. Бухштаб выдвинул развернутую и убедительную аргументацию принадлежности перу Достоевского и третьей главы. Т. Ю. Хмельницкая высказала соображение, что нет смысла буквально приписывать каждому соавтору отдельный фрагмент — скорее всего, здесь силен момент импровизации и можно говорить лишь об отдельном преобладании интенции каждого автора в том или ином фрагменте рассказа. В. Е. Евгеньев-Максимов выдвинул предположение, что некоторое количество прозаических отрывков можно атрибутировать и Некрасову. При этом исследователь указывает на возможное соавторство Некрасова и Достоевского в главе VII (основание — перекличка сцен «разноса» в «Бедных людях» и «Как опасно предаваться честолюбивым снам»). Г. М. Фридлендер в комментариях к рассказу <...> не учитывает этого замечания и атрибутирует главки рассказа следующим образом: «Рассказ написан совместно Д. В. Григоровичем (гл. II, IV, V и VII), Достоевским (гл. III и VI) и Н. А. Некрасовым (последнему принадлежат, вероятно, не только стихи, но и часть прозаического текста)». Б. В. Мельгунов настаивает на следующей атрибуции: «Григорович — главы II, IV, V; Достоевский — главы III и VI; Некрасов — стихотворные тексты. Глава VII написана, по-видимому, Достоевским и Некрасовым». Этот же исследователь подчеркивает, что, возможно, в написании рассказа принимал участие и И. И. Панаев (стихотворение «Они молчали оба» вошло в «Собрание стихотворений» Нового поэта).

Когда «Зубоскал» был запрещен цензурой, Некрасов предпринял издание альманаха «Первое апреля», куда вошла и часть «зубоскальских» материалов. Это подтверждается «коллективным» псевдонимом Григоровича и Достоевского — Зубоскалов (два других псевдонима принадлежат Некрасову), а также косвенным упоминанием персонажа рассказа Петра Ивановича в Объявлении об издании «Зубоскала». Т. Ю. Хмельницкая и Б. В. Мельгунов высказывают предположение, что некоторые сюжетные положения рассказа, возможно, писались по уже готовым иллюстрациям — на основе «старых клише некоторых переводных изданий («Девушка в семнадцать лет» и «Человек с огромными усищами и в <...> непостижимом костюме»).

Рассказ ориентирован на гоголевскую манеру письма. Очевидна связь с жанром физиологического очерка (особенно описание черной лестницы в главе II).

Третья глава рассказа, по общему мнению исследователей принадлежащая Достоевскому, представляет собой сон героя, завершающийся вещим видением отставки. В этом эпизоде Достоевский проявляет важные черты своей творческой манеры: сон предваряется замечанием о его характере (ср. позднее в «Преступлении и наказании» предварение сна Раскольникова о лошади): «Сон причудлив и странно жесток». Далее следует рассказ о самом сне Петра Ивановича, причем Достоевскому важно подвести сновидение героя к финальной сцене, где Петр Иванович неожиданно узнает о разжаловании. Начало сна, как уже отмечалось, написано в соответствии с готовыми иллюстрациями, которыми Некрасов планировал сопроводить рассказ. Задача Достоевского — органически включить в текст повод к этим иллюстрациям. Он использует здесь гоголевский прием «ассоциативного отвлечения» — когда описываемый предмет становится поводом к пространному и совсем этого предмета не касающемуся рассуждению. Так, стихотворные строчки из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» о «девушке в семнадцать лет» становятся для Петра Ивановича знаком той ситуации, в которой он их «когда-то услышал, проходя мимо растворенного окна»: «валил густыми волнами табачный дым, летели на улицу слова и виднелись веселые и раскрасневшиеся лица каких-то молодых людей». В конце концов эта картина становится наваждением, а слова преследуют Петра Ивановича до того, что он начинает вставлять эти строчки в деловые бумаги. Как и Гоголь, Достоевский здесь использует «нулевой прием»: оказывается, что как раз тогда, когда эта девушка приснилась Петру Ивановичу, наваждение прекратилось и он не подвластен более силе стихов. Таким образом, весь этот долгий рассказ не имеет никакого значения, оказывается «пустым». Так же «неоправдан» фрагмент сна о незнакомце в невероятном костюме (можно было бы соотнести этот сон с вором в доме Петра Ивановича, однако Достоевский указывает, что, проснувшись, герой принимает незнакомца за чиновника из департамента).

В шестой главе речь идет о мучениях совести «невиновного» Петра Ивановича. В повествование включается развернутый внутренний монолог героя, в котором очевидны яркие приметы стиля Достоевского: самоперебивы, недоговоренности, повторы: «...подал в отставку... ну что ж? Вышел случай такой, с кем не случается!.. просто случай вышел такой...». Во внутреннем монологе Петра Ивановича переплетены две главные интонации — самоуверения в том, что все в порядке, есть выход, и глубокое уныние по поводу безнадежности дела. Эти два психологических слоя определяют внутреннюю напряженность монолога. Характерно для этого фрагмента и включение «рефлексии»: «Наш брат и смотрит-то, как будто всё чего-то боится, и идет-то, как будто просит прощения у половиков, которые недостойными ногами своими попирает, и в лице такое подобострастие, такое подобострастие, что и сказать нельзя, никак нельзя сказать, недостанет слов, как говорится в хорошем слоге, на языке человеческом... вот оно что! вот оно какое дельце-то! вот оно дельце-то казусное какое!» В. Е. Евгеньев-Максимов усмотрел в этом произведении конфликт позиций Достоевского и Некрасова: «...мы вправе заключить, что <...> революционно-демократические элементы мировоззрения Некрасова восторжествовали над либерально-гуманистической точкой зрения Достоевского». Б. В. Мельгунов вносит в это суждение корректив: «Достоевский и Некрасов подошли к решению темы с различными художественными установками. Достоевский ставил перед собой задачу показать, как существующая иерархия, проникая в сознание человека, держит его в состоянии униженности даже при благожелательном в общем отношении к нему начальника. Некрасов же представил взаимоотношения высшего чиновничества с подчиненными в сатирическом аспекте». Представляется важным добавить, что в главе, написанной Достоевским, очевидно стремление автора показать еще более сложный психологический комплекс: герой сам осознает нелепость своих страхов, но так устроен человек, что избавиться от возникшего дискомфорта он не в состоянии. Здесь важна не столько социальная, сколько психологическая подоплека.

«Выход», который представляется герою наиболее спасительным, — поиск места управляющего большим имением. Эта идея напрямую соотносится с началом рассказа — сном Петра Ивановича о том, что он сделался помещиком в имении на «тысячу душ». Мечта о назначении управляющим коррелирует с этим сном: герой надеется, что барин будет далеко и он фактически воспользуется всеми помещичьими правами. Выбор места службы также знаменателен: Петр Иванович отметает варианты Костромской и Ярославской губерний, славившихся высокой грамотностью среди простого народа (см.: Рашин А. Г. Грамотность и народное образование в России в XIX и нач. XX века // Исторические записки. М., 1951. Вып. 37. С. 30, 50), а выбирает Полтавскую (по словам Рашина, один из самых «безграмотных углов» России — там же. С. 38).

Загидуллина М. В. Как опасно предаваться честолюбивым снам // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 411—413.

Прижизненные публикации (издания):

1846 — Первое апреля. Комический иллюстрированный альманах, составленный из рассказов в стихах и прозе, достопримечательных писем, куплетов, пародий и пуфов. СПб.: Тип. К. Крайя, 1846. Вступление. С. 3–10. Как опасно предаваться честолюбивым снам. С. 81–128.