Рублев С. «Бесы»: «...под наблюдением Заславского». Издательство «Academia». Год 1935-й

Достоевский задумал роман «Бесы» в 1870 году — в том самом, на свет в котором появился Ленин. В 1934 г. советское издательство «Academia» принимает решение выпустить отдельное издание «Бесов» — летом книга сдается в набор и к концу года подписывается в печать. «Главные действующие лица», причастные к этому изданию романа (Л. Каменев, Л. Гроссман, П. Парадизов, С. Шор), даже в страшном сне и предположить не могли, что в качестве запоздалого новогоднего подарка они получат не гонорар за свою работу, не премиальные по итогам года прошедшего, а директиву «сверху» с пометкой «уничтожить»...

«“Бесы”, выпущенные издательством “Academia”, — пишет Павел Соколов, — являются одной из главных букинистических легенд России (курсив мой. — С. Р.). В 1937 году весь тираж изъяли из типографии и уничтожили. Но несколько экземпляров были якобы спасены то ли работниками типографии, то ли кем-то из сотрудников издательства. Иметь такую книгу — мечта многих коллекционеров. По оценкам экспертов, она может стоить $10 000–15 000 и даже выше»¹.

Данные о 1937 годе, увы, действительности не соответствуют. «Бесам» от «Academia» не суждено было попасть ни на прилавки магазинов, ни на библиотечные полки. Эта книга была уничтожена на стадии сигнальных экземпляров в самом начале 1935 года.

«До 1989 г., — рассказывает известный советский и российский библиограф А. В. Блюм, — роман, признанный официальной пропагандой “клеветническим поклепом” на революционеров 60–70-х годов XIX в., выходил только в составе “полных” (хотя на самом деле таковыми они не являлись) собраний сочинений Достоевского. Попытка отдельного издания романа в 1935 г. была пресечена на стадии сигнального экземпляра. Издание приостановлено в связи с появлением в “Правде” (1935, 20 янв.) фельетона известного литпогромщика Д. Заславского “Литературная гниль”. М. Горький пробовал было отстоять его в “Заметках читателя” (там же, 24 янв.), но Заславский на следующий день в той же “Правде” ответил ему статьей “По поводу замечаний Горького ‘Заметки читателя’”. В результате такой “полемики” издание “Бесов” было приостановлено. 1-й том сохранился в считанном числе экземпляров; 2-й том вообще не печатался. <...> Возможно, другим поводом изъятия романа послужило помещение в романе вступительной статьи Петра Павловича Парадизова (1906–1937), историка и библиографа. В феврале 1935 г. он был арестован, приговорен к 5 годам политизолятора (Челябинск), в 1937 г. расстрелян по лагерному делу. Реабилитирован посмертно в 1956 (1990. — С. Р.) г.»².

«20 января 1935 года, — пишут В. В. Крылов и Е. В. Кичатова, — вскоре после первого процесса над Л. Б. Каменевым (наст. ФИО — Лейба Борухович Розенфельд; ровно 1 год — с декабря 1933 г. по декабрь 1934 г. — директор издательства “Academia”. — С. Р.), “Правда” публикует грубо-оскорбительную статью партийного публициста Д. И. Заславского “Литературная гниль”. Она написана, вероятно, по приказу И. В. Сталина (курсив мой. — С. Р.) и по прямому поручению заведующего отделом культуры и пропаганды ленинизма ЦК ВКП(б) А. И. Стецкого (1896–1938, репрессирован).

Уникальна биография журналиста Давида Иосифовича Заславского (1880–1965), видного меньшевика, члена ЦК Бунда (“Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России”), находившегося перед Октябрьским переворотом в рядах ярых противников большевизма. В 1917 году он вел ожесточенную кампанию против В. И. Ленина, печатая о нем в газете “День” статьи как о немецком шпионе, призывая с ее страниц к его поимке и физическому уничтожению. Ленин яростно клеймил Заславского, называя его негодяем, заведомым клеветником, сплетником, подлецом, осуждая тех, кто подает Заславскому руку. В декабре 1917 года большевистский режим отправил его в тюрьму. Но впоследствии он был прощен. В середине 20-х беспартийный Д. И. Заславский стал одним из ведущих публицистов центрального органа большевиков — газеты “Правда”. Он стал главным идеологическим надзирателем и над книгоизданием, а многие сочинения, выпущенные в 30–50-е гг., хранят метку “Издание выходит под наблюдением Д. Заславского” (курсив мой. — С. Р.).

В 1934 году И. В. Сталин лично дал ему рекомендацию в партию. И Д. И. Заславский стремился оправдать оказанное доверие. Он яростно обрушился на издательство “Academia”, выпустившее по инициативе Л. Б. Каменева роман Ф. М. Достоевского “Бесы”. “Редакционному совету, — писал Л. Б. Каменев, — казалась достойной мысль попытаться сразиться с Достоевским на его собственной почве, т. е. дать его памфлет против революции с таким комментарием, который, стоя на достаточно высоком уровне, попытался бы действительно сломать жало этого романа-памфлета, служащего до сих пор арсеналом аргументов для всех противников социализма”. Такое предисловие написал сам Л. Б. Каменев. Кроме того, для обеспечения идеологической поддержки начинания он пригласил двух авторов — историка П. П. Парадизова, подготовившего статью “Классовое лицо Достоевского”, и писателя Л. П. Гроссмана, представившего опус под названием “Политический роман Достоевского”. С этими страхующими статьями-обличениями книга и была сдана в набор 19 (10-го, судя по выходным данным. — С. Р.) июля 1934 года. 26 декабря “Литературная газета” сообщила, что роман уже в гранках и в ближайшее время выйдет в свет. А вскоре тираж был отпечатан, и сразу же на книгу набросилось идеологическое воронье»³.

В 1956 г. Заславский издал тиражом 160 000 (!) экземпляров брошюрку о Достоевском, в которой, тенденциозно пересказывая биографию писателя, так выразил свое отношение к «Бесам»: «После падения революционной ситуации 60-х годов и последовавшей затем реакции в 70-х годах снова стало оживать революционное движение среди разночинной интеллигенции, питаемое крестьянской революцией. В борьбе против революционного подъема приняла деятельное участие реакционная литература. В таких романах, как “Некуда” и “На ножах” Лескова, “Панургово стадо” Всеволода Крестовского, “Марево” Клюшникова и др., социалисты представлены в виде бесчестных людей, мошенников, дураков, сумасшедших.

В этот клеветнический поход включился “Бесами” и Достоевский. <...> Достоевский воспользовался некоторыми материалами судебного процесса, чтобы распространить эти черты на всё революционное и социалистическое движение и опорочить его. В действительности даже члены нечаевского кружка ничего общего не имеют с теми мошенниками, глупцами, полоумными или совсем безумными людьми, которых под видом революционеров изображают марионетки Достоевского.

Вся история с обманами и преступлениями “социалистов” понадобилась Достоевскому для того, чтобы и в этом романе обосновать свое учение о борьбе звериного и божественного начала в человеке, о присущей человеку от природы двойственности его, о бессилии разума и спасении человека и мира верой. Центральным лицом в романе является Ставрогин — одно из воплощений “атеиста”, “великого грешника”. Душа его раздваивается между добром и злом. Он в равной мере способен и на подвиг и на бесчестие. Он был революционером и социалистом, но для него это была игра противоположными страстями. Это Голядкин в высшей его формации, не смирный и наглый чиновничек, а человек знатный, богатый, испытывающий недюжинную силу своей воли. Ставрогин толкает людей на преступления, на смерть, оставаясь сам бесстрастным наблюдателем. Его душа опустошена. Он во всем изверился, всё испытал, в том числе и религию. Его неизбежный конец — самоубийство.

Если “Идиот” при всех своих недостатках был большой художественной удачей Достоевского, произведением великого писателя, сила которого в правде, то реакционная направленность “Бесов” пагубно отразилась на художественных образах его произведения. Конечно, и в “Бесах” есть замечательные страницы и главы. Написанный отчасти в сатирическом плане, роман зло высмеивает русских либералов, бездарную губернскую администрацию, чиновников разного служебного положения. В романе есть и трогательные страницы о боли и обиде маленьких людей. Но в основном всё же это недостойный пера великого писателя пасквиль на революционное движение (курсив мой. — С. Р.) и на прогрессивных русских деятелей. В немалой части он наполнен надуманными, неправдоподобными спорами и разговорами о бытии бога, богословскими рассуждениями о богочеловеке и человекобоге»⁴.

Почему именно Заславский стал любимчиком Сталина — тайна, покрытая мраком, однако совершенно очевидно, что члену комитета «Всеобщего еврейского рабочего союза» позволялось многое.

«...Если бы мы издали Достоевского, Писемского, Лескова и т. д., и их только выпустили, — говорил в январе 1931 г. литературовед П. И. Лебедев-Полянский, выступая с докладом на совещании цензоров, — конечно, это было бы безобразие. Эти писатели никакой психологической установки и разрядки в настоящее время не дают. Нам нужны писатели, которые заставляют чувствовать жизнь, которые направляют на борьбу, на завоевание нового, а когда одновременно с Достоевским дают писателей 60-х годов, боровшихся за достижения жизни, это нам подходит, конечно. Из этого не следует делать вывода, что мы Достоевского печатать не можем. Как вы видите, здесь требуется особый подход. Нужно рассматривать не каждого писателя в отдельности, а нужно смотреть, как он выходит, в каком виде. Конечно, если бы вы вздумали выпустить “Бесы” в 500 000 экземплярах, в дешевом издании, то мы бы протестовали, но если бы выпустили “Бесы” в количестве 5–6 тысяч, в академическом издании, мы бы не возражали»⁵.

27 января 1935 г. К. Чуковский запишет в своем «Дневнике»: «...В споре с Засл[авским] Горький прав совершенно: “Бесы” гениальнейшая вещь из гениальнейших. Заславский возражает ему: “Этак, вы потребуете, чтобы мы и нынешних белогвардейцев печатали”. А почему бы и нет? Ведь потребовал же Ленин, чтобы мы печатали Аркадия Аверченко “7 ножей в спину революции”. Ведь печатали же мы Савинкова, Шульгина, генерала Краснова»⁶.

«Несмотря на столь яростную критику, — продолжают В. В. Крылов и Е. В. Кичатова, — академическое издание “Бесов” Ф. М. Достоевского, как и настаивал М. Горький, всё же вышло в свет тиражом 5300 экземпляров с иллюстрациями и в художественном оформлении С. М. Шор. Вместо предисловия Л. Б. Каменева здесь появилась краткая статья “От издательства”, но и это не помогло: бóльшая часть тиража была уничтожена, а работа над вторым томом прекращена.

Набросившись на “Бесов” Ф. М. Достоевского, “идеологические бесы” проглядели уникальное издание его “Записных тетрадей”, подготовленных к печати Е. Н. Коншиной и В. И. Невским. Правда, в последний момент, в связи с арестом в феврале 1935 года В. И. Невского, его фамилия была изъята с титульного листа.

Но затем ревнители идеологического благочестия взяли реванш. В плане издательства на 1935 год значился роман “Братья Карамазовы”, издание которого наметил Л. Б. Каменев по предложению литературоведа В. Л. Комаровича. Ю. Г. Оксман писал о нем, что это “очень уж цельная фигура и в положительном и отрицательном аспектах, подлинный архаист 20–30-х годов XX века”. 28 августа 1935 года заместитель заведующего “Academia” известил ученого, что “Братья Карамазовы” “не стоят в плане нашего издательства на ближайшие 2 года, и поэтому мы Вашей текстологической работой воспользоваться не можем”»⁷.

После истерики Заславского с «Бесами» на издание последнего величайшего романа Достоевского в «Academia» рассчитывать не приходилось.

«Самое бесовское в этой истории заключено в том, — подытоживает Ким Смирнов, — что тогдашние кремлевские вожди нашли дьявольски изворотливое решение, удовлетворившее и Горького, и Заславского. Первый получил в свою личную библиотеку экземпляр только что вышедших тиражом якобы в 3 тыс. экз. “Бесов”. А второй хорошо был осведомлен, что отпечатано было всего несколько экземпляров — дальше печатать книгу не стали»⁸.

Сергѣй Рублевъ

¹ Соколов П. Книги издательства Academia как объект для инвестиций // Forbes. 2013. 26 апр.

² Блюм А. В. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917–1991: Индекс советской цензуры с комментариями. СПб., 2003. С. 79–80.

³ Крылов В. В., Кичатова Е. В. Издательство «Academia»: люди и книги. 1921–1938–1991. М., 2004. С. 117–119.

⁴ Заславский Д. И. Ф. М. Достоевский: критико-биографический очерк. М., 1956. С. 61–62.

⁵ Архив РАН. Ф. 597. Оп. 3. Д. 17. Л. 31. Цит. по: Блюм А. В. Советская цензура в эпоху тотального террора: 1929–1953. СПб., 2000. С. 157–158. В. В. Крылов и Е. В. Кичатова ошибочно приписывают это выступление М. Горькому (См.: Крылов В. В., Кичатова Е. В. Указ. соч. С. 120).

⁶ Чуковский К. И. Дневник (1930–1969). М., 1994. С. 120–121. «В статье “Литературная гниль” (Правда. 1935. 20 января, с. 4) Д. Заславский негодует по поводу того, что “Литературная газета” “с ликующим видом поведала читателю (26–ХII), что... уже в гранках находится роман Достоевского ‘Бесы’. Издает его ‘Академия’... Прямая ложь, будто роман ‘Бесы’ — это крупнейшее художественное произведение XIX века, — продолжает Заславский. — Контрреволюционную интеллигенцию всегда тянуло к ‘достоевщине’, как к философии двурушничества и провокации, а в романе ‘Бесы’ — это двурушничество размазано с особым сладострастием. Роман ‘Бесы’ — это грязнейший пасквиль, направленный против революции...” Далее Заславский апеллирует к авторитету Горького и Ленина: “Известно, с какой страстью протестовал Алексей Максимович Горький, когда незадолго до революции Московский Художественный театр поставил инсценировку ‘Бесов’, и как ‘завыла’ тогда против Горького вся буржуазная печать, и как сочувственно отнесся к выступлению Горького Ленин”. Завершается статья таким аккордом: “...из ‘Бесов’ контрреволюция добывала свои клеветнические ‘аргументы’. В этих условиях... выбор ‘Бесов’ для отдельного издания... нельзя не признать по меньшей мере странным”.

Горький немедленно возразил Заславскому: “[Мое отношение к Достоевскому сложилось давно, измениться не может, но в данном случае] я решительно высказываюсь за издание ‘Академией’ романа ‘Бесы’... Делаю это потому, что я против превращения легальной литературы в нелегальную, которая продается ‘из-под полы’, соблазняет молодежь своей ‘запретностью’... Врага необходимо знать, надо знать его ‘идеологию’... В оценке ‘Бесов’ Заславский хватил через край... Советская власть ничего не боится, и всего менее может испугать ее издание старинного романа. Но... т. Заславский доставил своей статейкой истинное удовольствие врагам и особенно — белой эмиграции. ‘Достоевского запрещают!’ — взвизгивает она, благодарная т. Заславскому [за милостыню, неосторожно брошенную ей]” (24 января).

Однако Заславского не убедили доводы Горького: “...Если быть последовательным, — ответил он в ‘Правде’ 25 января, — то для знакомства с идеологией классового врага, по Горькому, надо печатать не только старое барахло 60–70 гг., но и современных... Почему ограничиваться старинными романами, а не преподнести нашей публике Арцыбашевых и Сологубов с их гораздо более свежей клеветой против революции?.. Из предложений подобного рода вытекает вывод о пользе издания контрреволюционной литературы Троцкого, Зиновьева, Каменева, известных руководителей правой оппозиции... Не следует с благодушной терпимостью открывать шлюзы литературных нечистот”» (Чуковский К. И. Дневник (1930–1969). М., 1994. С. 482–483).

⁷ Крылов В. В., Кичатова Е. В. Указ. соч. С. 121–122.

⁸ Смирнов К. Читаю «Бесов» Достоевского: Из личного дневника // Новая газета. 2014. 5 июня.