Роман полифонический

Роман полифонический — жанровая форма, выражающая полифоническое художественное мышление (см.: полифонизм художественный), созданная Достоевским и описанная М. М. Бахтиным.

Понятие позволяет охарактеризовать роман Достоевского как «существенно новый романный жанр», неповторимо оригинальную и новаторскую форму. 1) Роману полифоническому присущи «многопланность и многоголосость», в его рамках происходит «взаимодействие нескольких неслиянных сознаний». Так как доминантой в построении образов героев в романе полифоническом выступает владеющая ими идея, то эта «новая форма художественного видения» предполагает «множественность одинаково авторитетных идеологических позиций» (Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд. М., 1963. С. 24). Всю структуру полифонического романа пронизывают диалогические отношения (см.: диалогизм). Существует мнение, что «полифонизм» как качество художественного мышления проявляется во всех «жанрах» прозы Достоевского (Захаров В. Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. Л., 1985. С. 138), но наиболее полную реализацию принцип полифонизма нашел все-таки в больших романах Достоевского, где найдены и соответствующие герои, и оптимальная сюжетно-композиционная структура.

Так как «Достоевский создал как бы новую художественную модель мира, в которой многие из основных моментов старой художественной формы подверглись коренному преобразованию» (Бахтин М. М. Указ. соч. С. 3), то роман полифонический отличает ряд особых признаков и структурных особенностей. Прежде всего «множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов» (Указ. соч. С. 7. — разрядка М. Бахтина). «...Образ героя у Достоевского — не обычный объектный образ героя в традиционном романе» (Там же). Писатель изображает сознание героя, которое дается как «другое», «чужое» по отношению к авторскому, и при этом «оно не опредмечивается, не закрывается, не становится простым объектом авторского сознания». Герои Достоевского — «субъекты собственного непосредственно значащего слова». Это слово не исчерпывается обычными функциями и не служит выражением позиции автора. В романе полифоническом «слово героя о себе самом и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово... Ему принадлежит исключительная самостоятельность в структуре произведения, оно звучит как бы рядом с авторским словом...» (Там же. С. 8. — разрядка М. Бахтина). Роман полифонический отличается, таким образом, «самой установкой рассказа» (или повествования). Его структура определяется «новым художественным заданием». «Новая романная структура», открытая Достоевским, осуществляет «контрапункт» голосов и позиций, и в завершение несет свой катарсис: «...ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, еще всё впереди и всегда будет впереди...» (Там же. С. 223 — разрядка М. Бахтина).

Бахтин выводит роман Достоевского из жанровой традиции, восходящей к сократическому диалогу и менипповой сатире, вбирает он в себя и черты авантюрного романа, на что указывал еще Л. П. Гроссман, исследовавший многосложность стилистики писателя (см. авантюрность). С точки зрения исторической поэтики, Бахтин находит в структуре романа полифонического и явление карнавализации.

Вместе с тем в концепции романа полифонического, предложенной Бахтиным, не решена проблема целостности художественного мира, единства романной структуры. Утверждая «принципиальную незавершимость полифонического романа», ученый видел в романах Достоевского противоречие-«конфликт» между «внутренней незавершенностью героев» и идущего диалога и внешней законченностью каждого отдельного романа. Поэтому в романах писателя, кроме «Братьев Карамазовых», он различал «условно-литературный, условно-монологический конец» (Там же. С. 56 — разрядка М. Бахтина). Но не является ли отмеченное внешнее «противоречие» как раз условием реализации полифонического принципа? И — если идти дальше — не обнажает ли оно иную, конкретную, пока недостаточно исследованную основу единства романов Достоевского? Во всяком случае приходится признать, что поэтико-структурные механизмы, организующие полифоническое целое, в книге Бахтина с достаточной ясностью не объяснены. Видя в каждом из романов Достоевского 60–70-х гг. «большой диалог», необходимо выяснить, каким образом он, с точки зрения поэтики, осуществляется и какова при этом роль автора (см. также единство художественного целого, автор и герой). Немаловажно, что до сих пор «понятие “полифонический роман” используется сплошь и рядом как “образное выражение”, которому можно придать какой угодно смысл» (Тамарченко Н. Д. О принципах типологии романа в работах М. М. Бахтина // Природа художественного целого и литературный процесс. Кемерово, 1980. С. 28). Требуется осознанное употребление понятий, ставших расхожими.

Свительский В. А.