Болевой эффект

Болевой эффект — предельно острая эстетическая реакция (на грани антиэстетизма), которой целенаправленно добивался Достоевский, строя свою эстетику «режущей правды». О глубокой продуманности этой техники свидетельствует одно замечательное место в «Зимних заметках о летних впечатлениях», где Достоевский цитирует диалог Софьи и Бригадирши из комедии Фонвизина «Бригадир» и особенно «удивительное репарти» Бригадирши: «Вот, матушка, ты и слушать об этом не хочешь, каково ж было терпеть капитанше?» Достоевский восхищается меткостью и гуманностью (пусть даже неосознанной) этого ответа: долг гуманиста — будить совесть людей при посредстве жесткой правды, какую бы боль она ни причиняла.

Термин «болевой эффект» введен Р. Г. Назировым в 1966 г. Однако в описательной форме этот эффект давно отмечался русской критикой. Еще Белинский, рецензируя роман «Бедные люди» в статье «Петербургский сборник», выделил сцену с оторвавшейся пуговицей Макара Девушкина: «Всякое человеческое сердце судорожно и болезненно сожмется от этой <...> страшной, глубоко патетической сцены». Добролюбов в статье «Забитые люди» впервые употребил слово «боль». В произведении Достоевского он находит общую черту — «боль о человеке, который признает себя не в силах или, наконец, даже не вправе быть человеком настоящим, полным, самостоятельным». Несколько ниже Добролюбов характеризует тем же словом читательское восприятие произведений Достоевского: «Самый тон каждой повести <...> так и вышибает из сердца раздражительный вопрос, так и подымает в вас какую-то нервную боль...» И далее критик язвительно отчитывает тех, кому не нравится «подобное впечатление» и кому хочется видеть в русской литературе «рассказы веселенькие, грациозные, розовые».

Однако гиперболизация страстей и страданий, боленосный трагизм Достоевского, сцены оскорблений человеческой личности, вызывающие болевой эффект, находили резкую критику у тургеневской школы и связанной с ней народнической литературы. Сам Тургенев в своей переписке не раз сравнивал Достоевского с маркизом де Садом, а Н. К. Михайловский объявил отличительной чертой таланта Достоевского его «бессмысленную жестокость», самоцельную страсть к мучительству. Позитивизм конца XIX — начала XX вв. прямо говорит о садизме Достоевского, объясняя его эпилепсией писателя и сводя все его великое искусство к паталогии авторской личности (трактовка гениальности как болезни). Этот примитивный подход по сей день еще не преодолен до конца. Болевой эффект есть этико-эстетический диссонанс, возникающий вследствие заострения или торможения сцен, в которых подвергается оскорблению наше нравственное чувство: например, сон о забитой лошади в «Преступлении и наказании», психологические издевательства Фомы Опискина, заушения, пощечины, публичные посрамления в «Скверном анекдоте», «Идиоте», «Подростке», оскорбление женщины деньгами («Игрок»), наконец, сексуальное оскорбление ребенка. Изображение убийства не порождает болевой эффект. Мучительные сцены в произведениях Достоевского могут вызывать неудовольствие, однако это тоже эстетическая реакция, как и удовольствие. Но болевой эффект может быть и прямо антиэстетичным: это происходит, когда Достоевский допускает (довольно редко и осмотрительно) элементы унизительного натурализма, как, например, в сцене ареста и обыска Мити Карамазова. Глубокий анализ соотношения боли и скорби при восприятии трагического был дан С. Кьеркегором в книге «Или — или» (1843 г.): «Чем острее сознание вины, тем глубже боль, тем меньше скорбь...» Достоевский при помощи болевого эффекта заставляет каждого читателя ощутить его личную вину за царящее в мире зло, постоянно бередит нашу совесть, воспитывая в своих читателях свободу и ответственность. Этому и служит заострение стыда и боли в произведениях писателя.

Болевой эффект — очень сильное средство, и за гранью гениального вкуса он может превратиться в сюрреалистическую провокацию, ставшую в XX в. оружием специфической черной сатиры и абсурдного юмора. Однако подлинно великие писатели XX в. умели применять болевой эффект в высоко проблемных художественных произведениях (Ф. Кафка, У. Фолкнер, А. Камю, Ч. Айтматов, В. Шукшин и др.)

Назиров Р. Г.