Идеал, идеальное
Идеал, идеальное — понятие, выражающее представление о высшем совершенстве.
Достоевский высоко ценил гуманистические идеалы, выработанные всей историей человечества, но высшим духовным идеалом для него был Христос и христианское вероучение. Еще в 1854 г. писатель сформулировал свой «символ веры»: «...верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивой любовью говорю себе, что и не может быть» (281; 176). Достоевский верил, что природа Христа богочеловечна. Явление Христа — это богоявление, открывшее человечеству путь к спасению и вечной жизни.
Вместе с тем в Христе человеческая природа обнаружила свои божественные возможности и закон развития в направлении к идеалу: «После появления Христа, как идеала человека во плоти стало ясно, как день, что высочайшее, последнее развитие человеческой личности именно и должно дойти до того <...> чтобы человек нашел, сознал и всей силой своей природы убедился, что высочайшее употребление, которое может сделать человек из своей личности, из полноты развития своего я — это как бы уничтожить это я, отдать его целиком и каждому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счастье» (20; 172 — курсив Достоевского. — Прим. ред.). Как выразитель этого закона и как залог бессмертия души человеческой (главной ценности, на которой зиждется вся людская нравственность) Христос — воплощение не только Добра и Красоты, но также и Истины.
Достоевский сознавал и существование других истин, находящихся вне Христа и христианства, — истин, добытых анализом (наукой) и реальным земным опытом. Эти истины утверждали и неизбежность человеческой смерти, и неустранимость «закона личности на земле», препятствующего христианской любви к ближнему. Достоевский остро переживал разлад между истиной, постигаемой анализом, и истиной, открывающейся в вере. Отсюда поставленная им проблема: как быть, «если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа...» (281; 176 — курсив Достоевского. — Прим. ред.). Вывод писателя: «...мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной» (там же) — одни исследователи трактуют как безусловный отказ от аналитической истины ради веры; другие как свидетельство того, что «утверждается вера Достоевского как поиск и нахождение принципа связи, сопряжения Христа и истины, идеала и действительности» (Тихомиров Б. Н. О «христологии» Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 1994. Т. 11. С. 104).
Неисполнение человеком «закона стремления к идеалу», т. е. отказ от жертвенности ради эгоистических целей, заставляет человека страдать, сознавая свой «грех». Столкновение в душе идеальной потребности в жертве и закона «я» приводит человека к ориентациям на прямо противоположные идеалы — идеал Мадонны и «идеал» содома. Человек, в сердце которого «дьявол с Богом борется», ежечасно находится в ситуации нравственного выбора идеала.
Впрочем, перед выбором оказывается не только личность, но и нация в целом, и даже все человечество. Перед каждой нацией возникает альтернатива: жить, руководствуясь национальным эгоизмом и прагматизмом, либо общечеловеческими интересами: «вера в святость своих идеалов, вера в силу своей любви и жажда служения человечеству <...> есть залог самой высшей жизни наций, и только ею они и принесут всю ту пользу человечеству, которую предназначено им принести...» (25; 19). Достоевский видит духовно-нравственную силу русской нации в народе, сохранившем в себе чистоту христианского идеала: «...У нас прежде всего вера в идею, в идеал, а личные, земные блага лишь потом» (22; 41). Всю человеческую историю Достоевский рассматривает как непрерывный процесс восхождения к идеалу, к социальной гармонии. Представление о будущем идеала общественной жизни, о конечном состоянии человечества Достоевский развивает в духе христианской эсхатологии.
Эстетический идеал у Достоевского непосредственно связан с его религиозно-нравственным идеалом. «Создавая образ красоты, художник делает намеки на божественный идеал, лежащий за пределами человеческого существования» (Jackson R. L. Dostoevsky’s quest for from: A study of his philosophy of art. New Haven – London, 1966. Р. 57). Понятие «идеала» в сознании Достоевского совмещается с представлением о прекрасном: «прекрасное есть идеал» (281; 251) и соответствует христианскому идеалу красоты: «в Евангелии же предречено... что люди успокаиваются не прогрессом ума и необходимости, а нравственным признанием высшей красоты, служащим идеалом для всех...» (24; 259). Достоевский как писатель шел к созданию христианской эстетики, предполагающей, что искусство должно способствовать нравственному перерождению человечества: «Эстетика есть открытие прекрасных моментов в душе человеческой самим человеком же для самосовершенствования» (21; 256). Таким образом, по Достоевскому, высшая красота в искусстве может быть достигнута там, где она вдохновляется религиозно-нравственным идеалом.
Арсентьева Н. Н., Щенников Г. К.