Савельев Александр Иванович

[20 августа (1 сентября) 1816 — 2 (15) апреля 1907, Петергоф, похоронен в Петербурге]

Ротный офицер и воспитатель при Главном инженерном училище в Петербурге в годы учения в нем Достоевского, начавший там службу в 1837 г. В 1884 г. Савельев был произведен в генерал-лейтенанты, действительный член Русского Археологического и Географического обществ, так как он «часы досуга от многотрудных обязанностей военного педагога посвящал литературным и археологическим занятиям», Савельев — сотрудник «Военного энциклопедического лексикона» (с 1841 г.), автор работы «Материалы к истории инженерного искусства в России» («Инженерные записки» за 1853 г.), «Алфавитного сборника технических слов, старых и новых, относящихся к военно-инженерному делу» (1869), «Исторического очерка инженерного управления в России» (Ч. 1. СП6., 1879 — эта книга была в библиотеке Достоевского. Ч. 2. СПб., 1887), многочисленных статей по историй и археологии, печатавшихся в журналах «Древняя и новая Россия». В «Записках Русского Археологического общества» Савельев напечатал статью об остатках древнего Билярска Казанской губернии, составил карту древнего Кавказа и Каспийского моря, а в 1870 г. для историка М. П. Погодина — карту древней России, редактировал в 1871 г. «Записки Императорского Географического общества», участвовал в составлении «Технического словаря». Савельевым написана также статья «Памяти Д. В. Григоровича (пребывание его в Главном инженерном училище)», где ряд страниц посвящен и Достоевскому. Воспоминания Савельева о Достоевском в несколько иной редакции были использованы профессором О. Ф. Миллером в «Материалах для жизнеописания Ф. М. Достоевского», однако в наиболее полном виде «Воспоминания о Ф.М. Достоевском» Савельева были опубликованы в «Русской старине» (1918, № 1—2). «Я позволяю себе передать в "Русской старине" мои воспоминания о годах молодости Ф.М. Достоевского, — вспоминал Савельев, — времени его пребывания кондуктором (воспитанником) в Главном инженерном училище, где я служил в должности дежурного офицера и знал Федора Михайловича близко и пользовался дружеским его расположением <...>. Федор Михайлович вел себя очень скромно, строевые обязанности и учебные занятия исполнял безукоризненно, но был очень религиозен, исполняя усердно обязанности православного христианина <...>. Невозмутимый и спокойный по природе, Федор Михайлович казался равнодушным к удовольствиям и развлечениям его товарищей; его нельзя было видеть ни в танцах, которые бывали в училище каждую неделю, ни в играх в "загонки, бары, городки", ни в хоре певчих. Впрочем, он принимал живое участие во многом, что интересовало остальных кондукторов, его товарищей. Его скоро полюбили и часто следовали его совету или мнению <...>. Он умел отклонять товарищей от задуманных шалостей (так называемых отбоев, бенефисов и пр.), но были случаи, где его авторитет не помогал, так, нередко, когда проявлялось своеволие товарищей его над "рябцами" (новичками) или грубое их обращение с служителями; Федор Михайлович был из тех кондукторов, которые строго сохраняли законы своей alma mater, поддерживали во всех видах честность и дружбу между товарищами, которая впоследствии между ними сохранилась целую жизнь. Это был род масонства, имевшего в себе силу клятвы и присяги. Федор Михайлович был тоже врагом заискивания и внимания у высшего начальства и не мог равнодушно смотреть на льстецов даже и тогда, когда лесть выручала кого-либо из беды или составляла благополучие. Судя по спокойному, невозмутимому его лицу, можно было догадываться об его грустном, может быть наследственном настроении души <...>.

Но было много молодежи, которых душевные свойства никогда не изменялись; они в дни юности и в преклонные года оставались без перемены. Таким был Ф.М. Достоевский. Он и в юности был по виду таким же стариком, каким он был в зрелом возрасте. И в юности он не мог мириться с обычаями, привычками и взглядами своих сверстников-товарищей. Он не мог найти в их сотне несколько человек, искренно ему сочувствовавших, его понятиям и взглядам, и только ограничился выбором одного из товарищей, Бережецкого, тоже кондуктора, хотя старшего класса. Это был юноша очень талантливый и скромный, тоже, как Достоевский, любящий уединение, как говорится, человек замкнутый, особняк (homme isole). Бывало, на дежурстве мне часто приходилось видеть этих двух приятелей. Они были постоянно вместе или читающими газету "Северная пчела", или произведение тогдашних поэтов: Жуковского, Пушкина, Вяземского, или литографированные записки лекций, читанных преподавателями. Можно было видеть двух приятелей, Бережецкого и Достоевского, гуляющих по камерам, когда их товарищи танцевали во вторник в обычном танцклассе или играли на плацу. То же можно было видеть и летом, когда они были в лагере, в Петергофе. Кроме строевых и специальных занятий, в которых они обязательно участвовали, оба приятеля избегали подчиненности; в то время когда отправляли командами при офицере гулять в саду "Александрии" или водили купаться, они никогда не были. Точно так же их нельзя было видеть в числе участвовавших на штурме лестниц Сампсониевского фонтана и пр. Занятия и удовольствия летом у двух приятелей были те же, что и зимою.

Не нужно было особенного наблюдения, чтобы заметить в этих друзьях особенно выдающихся душевных качеств, например, их сострадания к бедным, слабым и беззащитным <...>.

Интереснее для меня на дежурстве были беседы со мною кондукторов Григоровича и Достоевского. Оба были весьма образованные юноши, с большим запасом литературных сведений из отечественной и иностранной литературы; и каждый из этих юношей, по свойствам своего характера, возбуждал во мне живой интерес. Трудно было отдать преимущество в их рассказах кому-либо более, чем другому. Что-то глубоко обдуманное, спокойное видно в рассказах Достоевского и, напротив, живое, радостное являлось в рассказах Григоровича. Оба они занимались литературою более, нежели наукою...»

Дружественные встречи Достоевского с Савельевым продолжались и после каторги и ссылки писателя, во всяком случае, в письме к Ф. Ф. Радецкому от 16 апреля 1878 г. Достоевский сообщает, что «нынешней зимой» встретился «с многоуважаемым Александром Ивановичем», а из письма Достоевского к Савельеву от 18 апреля 1878 г. видно, что писатель бывал у Савельева дома. 11 октября 1878 г. Савельев известил письменно Достоевского о предполагаемом обеде в честь героя Шипки, воспитанника Главного инженерного училища Ф.Ф. Радецкого (РГБ. Ф. 93.II.8.60) и 19 октября 1878 г. Савельев и Достоевский встречаются на этом обеде. В конце ноября 1880 г. Савельев письменно приглашает Достоевского на празднование юбилея 50-летней службы преподавателя фортификации Главного инженерного училища П. Г. Андреева (ИРЛИ. Ф. 100. № 29839. CCXI6. II), однако Достоевский ответил отказом в виду того, что он не помнит П. Г. Андреева в качестве преподавателя фортификации и своего болезненного состояния, но обещал «при первой возможности» явиться к Савельеву «лично». Как отмечает статья «Юбилей А. И. Савельева», «с Достоевским он до конца жизни был в самых близких сердечных отношениях, засвидетельствованных покойным его "незабвенному наставнику"».