Победоносцева (Энгельгардт) Екатерина Александровна
[4 февраля 1848, Смоленск — 18 февраля 1932, Ленинград]
Жена К. П. Победоносцева. В письме К. П. Победоносцеву от 19 мая 1879 г. Достоевский передавал «многоуважаемой супруге Вашей глубокий мой поклон». В 1887 г. Победоносцева помогла вдове писателя А. Г. Достоевской отсрочить высылку из России (в связи с покушением на Александра III) французского революционера Ш.-В. Жаклара и его жены А. В. Корвин-Круковской, которую хорошо знал, ценил и любил Достоевский. 2 апреля 1887 г. А. Г. Достоевская написала письмо Победоносцевой:
«Глубокоуважаемая Екатерина Александровна! Ради Бога простите меня, что в эти великие дни [Пасха] я хочу беспокоить Вас моею просьбою. Я не решилась бы сделать это, если б дело не было для меня так важно. Вот в чем дело: в Петербурге живет одна моя старинная знакомая А. В. Жаклар-Корвин, урожденная Корвин-Круковская. Она замужем за французом и имеет сына. Муж ее жил большей частью в Париже, но месяца четыре тому назад приехал в Петербург к больной жене, с целью устроить дела, продать принадлежащий жене дом и увезти жену за границу. На днях, именно 22 марта, он получил предписание выехать из России в течение трех дней. Не зная за собой вины, он бросился во французское посольство, которое и выхлопотало ему отсрочку на 12 дней, до понедельника, 6 апреля. Г-жа Жаклар уже давно и опасно больна брайтовой болезнью; известие о высылке мужа усилило болезнь, и она почти безнадежна. Положение ее поистине трагическое: за выездом мужа она останется одна, не имея около себя родных, так как единственная ее сестра г-жа Ковалевская (проф. в Стокгольмском университете) не может к ней приехать. Г-ну Жаклару также страшно оставлять ребенка и больную жену в такое время, когда присутствие близкого человека особенно важно и дорого. Сегодня я застала больную в таком отчаянии, что решилась, как мне это ни тяжело, беспокоить Вас.
Моя чрезвычайная просьба к Вам следующая: попросите глубокоуважаемого Константина Петровича написать к [министру внутренних дел и шефу жандармов] графу [Д. А.] Толстому или [петербургскому градоначальнику] г. [П. А.] Грессеру о том, чтобы г-ну Жаклару дозволили прожить здесь еще недели 2–3. В это время французское посольство, как оно ему обещало, выхлопочет ему разрешение остаться здесь, так как он ни в чем не замешан и не подвергался обыску или аресту. Этим временем и жена его настолько оправится (может быть), что он увезет ее с собой.
Я знаю, что я много прошу, но и знаю и то, что влияние глубокоуважаемого Константина Петровича так велико, что достаточно его нескольких слов, чтобы устроить это дело.
Я вполне понимаю, что поступаю неделикатно, беспокоя Вас, глубокоуважаемая Екатерина Александровна, и Константина Петровича в те немногие дни, когда он хотел быть вдали от дел и людей. Я долго колебалась, писать ли Вам, но решила, что грешно мне будет, если я в эти великие дни не сделаю попытки успокоить и утешить опасно больную, которую и Федор Михайлович, и я всегда искренно любили. Даже отложить письма я не имела возможности, так как в понедельник 6-го он должен уехать, если ему не будет дана отсрочка.
Простите же меня, Екатерина Александровна, и попросите глубокоуважаемого Константина Петровича на меня не сердиться за мою просьбу и исполнить ее, если это будет возможно» (К. П. Победоносцев и его корреспонденты. М.; Пг., 1923. Т. I. С. 681–682).
Победоносцева выполнила просьбу А. Г. Достоевской, и Департамент полиции, по ходатайству К. П. Победоносцева, дал Ш.-В. Жаклару отсрочку в 10 дней. П. Г. Кузнецов — мальчик, работавший в книжной торговле Достоевского, — впоследствии вспоминал, что Достоевский «очень ненавидел» Победоносцеву (См.: Литературное наследство. Т. 86. С. 335).