Лебедев Николай Константинович

[25.9(7.10).1846, Симбирск — 30.3(11.4).1888, Петербург]

Прозаик (псевд. Н.Морской). Окон­чил Саратовскую гимназию (1866) и физико-ма­тематический факультет Петербургского уни­верситета (1871). Печататься начал в 1872 г. Наиболее известны его романы «Аристократия Гостиного двора. Картины нравов», «Со­дом», «Купленное счастье». В письме Лебедева к из­дателю А.С. Суворину от 10 июля 1880 г. при­водится благожелательный отклик Достоевско­го на роман «Купленное счастье», а о знакомстве Достоевского с Лебедевым во второй половине 1880 г. рассказал в своих мемуарах «Федор Михайлович Достоевский в воспоминаниях типографского наборщика в 1872-1881 годах» М.А. Александров: «В это же самое свидание наше, совершенно случайно, Федор Михайлович поручил мне миссию, испол­нение которой произвело эпизод, не лишенный значения в истории нашей современной литера­туры. Случилось это следующим образом.

После переговора по поводу предложения ус­луг типографии "Нового времени" Федор Михай­лович продолжал беседовать со мною об этой ти­пографии и при этом спросил, какие в то вре­мя издания в ней печатались; когда я, отвечая на этот вопрос, сказал, что, между прочим, вер­стаю там "Еженедельное «Новое время»", в ко­тором в то время печатался наделавший в свое время много шума роман — теперь также уже покойного — Н.К. Лебедева "Содом", под все­гдашним псевдонимом Н.Морского, Федор Ми­хайлович сказал, обращаясь ко мне и к Анне Григорьевне:

— А вы знаете, ведь это очень большой та­лант — этот Лебедев... Вот этот может действи­тельно создать что-нибудь. Его романы очень и очень недурны. Но у него есть некоторые не со­всем хорошие стороны... очень немногое, впро­чем; он легко может исправиться; только сам он, очевидно, этих недостатков не замечает... Надо ему указать их... Мне очень хотелось бы с ним поговорить об этом, я бы сказал ему. Вообще я бы мог ему сказать кое-что полезное для него... Скажите-ка вы ему, Михаил Александрович, чтоб он пришел ко мне когда-нибудь; ведь вы, вероятно, видаетесь с ним?

— Нет, Федор Михайлович, не виделся еще ни разу, но могу найти предлог увидеться, так как имею с ним кое-какие сношения, то есть по­лучаю от него оригинал, посылаю ему коррек­туры, по поводу которых возникает иногда пе­реписка.

— Ну и прекрасно, найдите же, Михаил Алек­сандрович, такой предлог и, когда вы с ним уви­дитесь, скажите ему, пусть-ка он побывает у ме­ня... если хочет... Скажите ему, что я хочу с ним поговорить.

Я, разумеется, с удовольствием принял на себя это лестное поручение и дня через два, захватив с собою корректуры, которые надо заметить, я мог бы по-прежнему, без ущерба для дела, по­слать с рассыльным, отправился к Н.К. Ле­бедеву, жившему тогда в Графском переулке.

Николай Константинович Лебедев произвел на меня впечатление человека серьезного, хоро­шо владеющего собою и чрез это кажущегося спокойным. Как метранпажа журнала, в кото­ром печатается его произведение, он принял меня вежливо и во все продолжение моего визи­та относился ко мне предупредительно. Усадив меня против себя у круглого стола, стоявшего посреди комнаты, он спросил, курю ли я, и, по­лучив утвердительный ответ, положил передо мною папиросы и закурил папиросу сам.

Когда разговор собственно о предмете, послу­жившем мне предлогом для моего визита к Ни­колаю Константиновичу, довольно скоро исто­щился, так как говорить о нем в сущности было почти нечего, а я уходить еще мешкал и, чув­ствуя некоторую неловкость своего положе­ния — все вследствие искусственности предлога для своего визита, искусственности, которую, мне казалось, я плохо маскировал, — не успел еще оправиться, Николай Константинович, ве­роятно, заметил это и деликатно выручил меня, наведя разговор, не помню, на какую-то баналь­ную тему. Скоро, однако ж, я оправился и твер­до приступил к исполнению порученной мне Федором Михайловичем миссии, откровенно сказав Николаю Константиновичу, что для нее-то, главным образом, я и пришел к нему.

Выслушав меня, Николай Константинович приятно удивился, изменил при этом своему спо­койному положению и еще более увеличил вни­мательность свою ко мне. Он с интересом рас­спрашивал меня о моих отношениях к Федору Михайловичу, вероятно желая сделать по ним оценку приглашению, получаемому чрез меня, и сообщениями моими об этом, очевидно, был удовлетворен, потому что в заключение нашей беседы он несколько раз благодарил меня за пе­редачу приглашения, говорил, что оно для него очень приятно и что он непременно и вскоре вос­пользуется им. И действительно он не мешкал: не прошло после описанного и трех месяцев, как Федора Михайловича не стало в живых, а меж­ду тем он успел лично одобрить Николаю Кон­стантиновичу его произведения, ободрить его на дальнейшую деятельность, дать ему полезные советы и высказать ему столь лестные слова, что он, Федор Михайлович Достоевский, надеется видеть в нем своего прямого преемника в разра­ботке известных литературных задач.

О только что рассказанном мною эпизоде упоминается в краткой биографии Н.К. Лебеде­ва, напечатанной в журнале "Нива" (см.: Нива. 1888 г. № 16. С. 418). Между прочим, там есть место, на первый взгляд противоречащее моему рассказу, каковое противоречие я нахожу нуж­ным объяснить. На самом деле противоречия никакого нет, и все произошло от крайней сжа­тости текста в этом журнале. Дело в том, что там сказано, что Ф.М. Достоевский пожелал позна­комиться с Н.К. Лебедевым после появления романа последнего "Аристократия Гостиного двора", но не говорится, когда это знакомство состоялось. Действительно, высказывая мне упомянутое желание в то время, когда романа "Содом" печаталось еще первая четверть, Федор Михайлович очевидно составил себе понятие об авторе его не по этому роману, а по предыдущим; последним же в то время и наиболее крупным из таковых был именно роман "Аристократия Гос­тиного двора"».

В письме к В.Ф. Пуцыковичу от 29 августа 1878 г. Достоевский спрашивал: «Кто такой Н.Морской, печатающий в "Новом времени" ро­ман "Аристократия Гостиного двора"? Не Бу­ренин ли? Прелестная вещица, хоть и с шаржем». Отдельное издание этого романа (СПб., 1879) находилось в личной библиотеке Достоевского

Титульный лист этой и некоторых других книг Лебедева с дарственными надпися­ми автора сохранились среди бумаг Достоевско­го (очевидно, они были вырезаны из книг женой писателя А.Г. Достоевской.

29 августа 1880 г. Лебедев писал Достоевско­му: «Я долго колебался беспокоить вас просьбою о содействии мне в одном для меня чрезвычайно важном деле. Быть может, сами не зная того, вы однажды лестным отзывом своим о моем романе "Аристократия Гостиного двора", сделанным вами А.С. Суворину, обеспечили мне целый год существования — и вот это-то и заставляет меня беспокоить вас просьбою. Дело в том, что после "Аристократии" мною написано два романа: "Содом", из которого появилась самая незначи­тельная часть, но напечатание которого в "Но­вом времени" продолжение было запрещено, и "Купленое счастье" — роман, в настоящее вре­мя печатающийся в "Ниве". Роман "Содом", об­манувший меня в получении гонорара, на кото­рый я рассчитывал, навлек на меня чрезвычайно многочисленные нападки в газетах и сатириче­ских листках, на которые бы я не обратил вни­мания, если бы эти нападки не повлияли даже на мои интересы... "Купленое счастье" стало уре­зываться, и, кроме <того>, приобретение этого романа для отдельного издания г. Марксом, мне почти обещанное, что-то заглохло. Все это унич­тожило многие мои денежные надежды и ввело меня в чрезвычайные затруднения.

А между тем я живу на романы, и печь их, как блины, не могу; не могу, следовательно, не­медленно начать четвертый роман, написав три. Мне хочется продать теперь "Купленое счастье", что бы поддержало возможность моего дальней­шего существования, которое с каждым днем становится затруднительнее. Вот здесь-то я и обращаюсь к вам с просьбою, заключающеюся не в том, чтобы вы соблаговолили кому-либо ре­комендовать для издания названный роман, а чтобы несколькими словами, сказанными кому- либо из людей знающих Маркса, издателя "Ни­вы", словами, которые ему, конечно, передадут­ся, показали, что отдельное издание романа, было бы не излишне. Как автору, мне совестно просить вас за самое несовершенное, самое ско­роспелое из моих произведений, но ведь что же делать, если то, что я считаю лучше, над чем я долее работал, не может быть издано? А жить надо на что-нибудь.

Простите, что я беспокою вас, но, право, мне не к кому обратиться, а вы, как я уже сказал, раз помогли мне немало, за что и примите по­зднюю, но искреннюю благодарность готового к услугам вашим Н.Лебедева».